|
Они перегруппировались и ждали. Я на радостях известил Фреда, что он мой самый любимый ирландец и останется таковым навеки, если не упустит нашу жертву, а потом позвонил Вулфу в теплицу и проинформировал о свежих новостях. Вулф вошел, сел за стол, просмотрел утреннюю почту, подписал пару чеков, продиктовал письмо кому то в Висконсин с просьбой поставить нам колбасу и склонился над кроссвордом из лондонской «Таймс». Я действовал по заведенному распорядку, аккуратно и не торопясь, совершенно отчетливо демонстрируя, что могу быть таким же безмятежным, как и он, вне зависимости от напряженной и щекотливой ситуации. Я как раз закончил распечатывать конверт, когда прозвенел звонок. Я проскакал в прихожую, бросил взгляд через полупрозрачную стеклянную панель, круто развернулся, возвратился в кабинет и заявил: – Думаю, что с букмекерством я завязал. Я ставил сорок против одного, что она не проболтается. Там Венгерт и Кремер. Мы можем выскользнуть через задний ход и попытаться удрать в Мексику. Перед тем, как посмотреть на меня, он старательно дописал слово: – Ты фиглярничаешь? – Нет, сэр. Это они. – В самом деле, – его брови слегка поднялись. – Приведи их сюда. Я дошел до двери, повернул ручку и распахнул дверь настежь. – Привет, привет, – заворковал я. – Мистер Вулф только минуту назад сказал, что мечтает повидаться с мистером Кремером и мистером Венгертом, а вы уже здесь. Моего веселья хватило ненадолго: после первого же привета они ввалились в прихожую, а к тому времени, как я закончил свою тираду, они уже пересекли порог кабинета. Заперев дверь, я поспешил за ними. Войдя в кабинет, я был обескуражен тем, что Венгерт и Вулф пожали другу руки, но затем я вспомнил, что окружной прокурор всегда обменивается рукопожатиями с защитником перед началом процесса, чтобы продемонстрировать собственную непредвзятость. Кремер обычно садился в красное кожаное кресло у края вулфовского стола, но на этот раз он уступил почетное место Венгерту, и я подвинул ему одно из желтых кресел. – В прошлый раз я передавал вам с Гудвином привет, – сказал Венгерт. – Я надеюсь, он не забыл. Вулф наклонил голову. – Не забыл. Спасибо. – Тогда я не думал, что увижу вас так скоро. – Так же, как и я. – Да, я полагаю, что так. – Венгерт положил ногу на ногу и откинулся назад. – Гудвин сказал, что вы взялись за работу для мистера и миссис Бенджамин Рэкил. – Верно. – Вулф был небрежен. – Я подрядился расследовать смерть их племянника. По их словам, он работал на ФБР. Было бы неразумно перейти вам дорогу, вот я и послал мистера Гудвина повидаться с вами. – Полно пороть чушь. Вы послали его, чтобы получить нужные вам сведения. Вулф пожал плечами. – Я преклоняюсь перед таким всеведением. Мои мотивы часто неясны мне самому, а вы все о них знаете. Ваше преимущество. Если у него было такое поручение, то он с ним не справился. Вы ему ничего не сказали. – Да. Наши досье служат нам, а не частным детективам. Я пришел сюда, чтобы сказать: да, мы связаны с этим делом, но это не для печати. Если вы не хотели перейти нам дорогу, то, конечно, оступились. Но официально этим делом занимается отдел по расследованию убийств уголовной полиции Манхэттена, так что я здесь просто слушаю, – он кивнул Кремеру. – Давайте, инспектор. Кремер с трудом сдерживался. Сдерживаться – было для него хронической проблемой, проявлялось это по разному, в основном в том, что его мясистое красное лицо постепенно багровело все больше и больше, причем краска медленно сползала вниз по крепкой мускулистой шее. |
