|
Вы в курсе дела, или вам нужно пригласить кого нибудь? Миссис Рэкил разговаривала с мистером Энстреем. – Я в курсе. Давайте дальше. – Тогда мне не нужно вам все объяснять. В банке нам сообщили, что состояние Рэкила оценивается цифрой с семью нолями, и мы с удовольствием заработали бы гонорар, изобличив убийцу, но не знаем, какую услугу окажем при этом нашей стране. Нам не хотелось бы торпедировать государственный корабль в столь неблагополучную погоду. Рэкилы пришли к мистеру Вулфу, так как считают, что ФБР и нью йоркская полиция рассматривают смерть Артура как достойный сожаления, но незначительный эпизод. По их мнению, его убил какой нибудь комми, который узнал, что Артур работает на ФБР. Но перед тем как мы начнем двигаться в этом направлении, мистер Вулф хочет выяснить все у вас. Конечно, вы можете не захотеть сказать, даже нам, по секрету, но это дело ваше. Так захотите? – Сегодня жарче, чем вчера, – констатировал Венгерт. – Да. Вы не хотите дать нам никакого знака, например, намека? – Нет. – Тогда я попробую более общий подход. В газетах ничего не было по поводу коммунистов, и поэтому не упоминалось о ФБР. ФБР занимается этим убийством. Официально или как то еще? – Намного жарче, – сказал он. – Так точно. А как насчет остальных пяти гостей? Конечно, эти только наше дело, я понимаю. Есть у вас какие нибудь предложения, просьбы или приказы? Может быть, вам не хотелось бы, чтобы мы касались каких то струн? – А еще эта влажность. – Совершенно верно. Я так понимаю, что вам хотелось бы посоветовать нам бросить все это, исходя из общих соображений, но вы боитесь, что завтра в газетах появятся заголовки: «ФБР ПРЕДУПРЕЖДАЕТ НИРО ВУЛФА: РУКИ ПРОЧЬ ОТ УБИЙСТВА РЭКИЛА». Между прочим, если вы хотите зажечь для нас стоп сигнал, то сперва объясните причину или мы будем продолжать. Удовлетворите мое личное любопытство, ответьте, есть какой то вопрос, который я мог бы задать, чтобы отвлечь ваши мысли от этой погоды? – Нет, – он встал. – Я был рад видеть вас, и память о старом времени, и вы по прежнему еще можете передать Вулфу мои привет, но скажите, что у него ничего не выйдет. Какое нахальство. Присылать нас с этой чепухой, насчет внесения ясности! Почему бы просто не попросить прислать ему наши досье? В следующий раз приходите, когда меня здесь не будет. Я уже уходил, но, не дойдя до двери, повернулся: – Утром по радио сказали, что жара может дойти до девяносто пяти градусов , – злорадно заявил я и вышел. На Фоли сквер такси всегда хоть пруд пруди. Я снял пиджак, залез в одно из них и назвал адрес на Западной Двадцатой улице. Когда мы приехали туда, моя рубашка приклеилась к спинке сиденья. Я вырвался на свободу, расплатился, вылез, надел пиджак и вошел в здание. Штаб квартира уголовной полиции западного Манхэттена была знакома мне куда лучше, чем Верховный Суд Соединенных Штатов. Так же как и ее обитатели, особенно один из них, сидящий за маленьким выцветшим столом в маленькой выцветшей комнате, к которому меня провели под эскортом. С того памятного дня, когда я сфотографировал хранящийся у них клочок бумаги, мне больше не дозволялось расхаживать по этому зданию в одиночку, хотя они так и не смогли доказать мою вину. Крупного и пышущего здоровьем сержанта Пэрли Стеббинса я бы красавцем не назвал. Увидев меня, он откинулся на спинку старого, покрывшегося вековой ржавчиной вращающегося кресла, которое жалобно заскрипело и застонало. – О, черт, – сказал я, садясь. – Совсем забыл. Сто лет уже собираюсь принести тебе банку масла для этого кресла, – я вздернул голову. |
