Изменить размер шрифта - +

     - Папа, пойдем. Нам еще надо к "Бэссет-Локу" до завтрака.
     - Береги себя, - сказала Анджела.
     - Зачем?
     - Ну, не знаю. И чего это вы все задаете вопросы? Так  закончился  этот
визит. У "Бэссет-Лока" Найджел выбрал модель бомбардировщика "бленгейм".
     - Ребята прямо лопнут от зависти, - сказал он. После завтрака они пошли
смотреть "У льва есть крылья", а там уж нора было сажать Найджела  в  поезд,
отправлять его обратно в школу.
     - Это было колоссально, папа, - сказал он.
     - Правда?
     - Два самых колоссальнейших дня, у меня таких еще не было.
     И вот после этих двух колоссальных дней Седрик сидел в полутемном купе;
пятно света падало на книгу у него на  коленях,  которую  он  не  читал.  Он
возвращался в полк.

     Безил зашел в "Кафе-Ройял" продолжать слежку  за  "женщиной,  именующей
себя Грин". Она сидела в окружении своих дружков и встретила его  прохладным
радушием.
     - Так ты, значит, теперь в армии, - сказала она.
     - Нет, только в рядах великой бюрократии в  форме.  Как  поживают  твои
леваки?
     - Спасибо, очень хорошо. Смотрят, как твои империалисты увязают в твоей
войне.
     - Много было встреч с коммунистами за последнее время?
     - А тебе-то что?
     - Так просто.
     - Ты разговариваешь, как шпик.
     - Меньше всего  хочу  производить  такое  впечатление.  -  И,  поспешно
переменив тему: - Видалась последнее время с Эмброузом?
     - Вон он там напротив, фашист паршивый.
     Безил посмотрел в указанном направлении и увидел Эмброуза. Тот сидел за
столиком на галерее в противоположном конце зала, у самого ограждения. С ним
был какой-то маленький человечек неприметной наружности.
     - Ты сказала "фашист"?
     - А ты разве не знаешь? Он устроился в  министерство  информации  и  со
следующего месяца издает фашистскую газету.
     - Это очень интересно, - сказал Безил. - Расскажи-ка поподробней.

     Эмброуз сидел прямой и уравновешенный, держа в одной руке ножку  рюмки,
а другую картинно уложив на балюстраду. В одежде его  не  было  ничего,  что
обращало бы на себя внимание. На нем был гладкий темный костюм,  быть  может
чуточку зауженный в талии и запястьях: кремовая рубашка из простого шелка  и
темный, в белую крапинку галстук-бабочка.  Гладкие  черные  волосы  не  были
чрезмерно отпущены (он стригся у того же парикмахера, что Питер и  Аластэр),
а на бледном семитском лице не  замечалось  признаков  особого  ухода,  хотя
Бентли всегда чувствовал себя неловко, когда бывал с ним на людях. Сидя  так
за столом и разговаривая, жестикулируя слегка и встряхивая  слегка  головой,
поднимая время  от  времени  голос,  чтобы  вдруг  подчеркнуть  какой-нибудь
необычный  эпитет  или  осколок  жаргона,  вклиненный  в   его   литературно
отточенную речь, пересыпая свои фразы смешочками, когда какая-нибудь  мысль,
обретая словесное воплощение, вдруг производила комический эффект, - Эмброуз
в этой своей ипостаси обращал поток времени вспять, к еще более давней поре,
чем молодость его и Бентли, - поре, когда среди декораций из красного  плюша
и золоченых кариатид, - декораций куда более  великолепных  -  юные  неофиты
fin-de-siecle {Fin-de-siecle (франц.
Быстрый переход