Я вспомнил те секунды, когда все вот‑вот могло получиться, когда ее пальцы искали мою руку, которая втащила бы ее в машину... Не получилось. Мне стало противно: как же все у меня выходило коряво, неудачно, неталантливо. Тьфу! Придется звонить ДК.

Как только я об этом подумал, раздалось назойливое попискивание. Я удивленно огляделся и понял, что звук исходит от мобильного телефона, который наряду с уже отработавшим по Олеговой башке револьвером достался мне от Лехи Мухина.

Я поднес телефон к щеке и сказал:

– Слушаю.

– Че ты слушаешь? – удивился кто‑то в трубке. – Музычку, что ли, слушаешь? Так ты глуши ее на хер, свою музычку, базарить по делам будем...

Странно, но это был не ДК. Это был совсем не ДК, чтоб его!

2

С другой стороны, странно, если бы ДК позвонил мне в машину. Я сам недавно узнал, что в салоне «Форда» валяется мобильный, так откуда было знать об этом ДК? Мало знать о телефоне, так еще и надо знать номер. Если бы мне сейчас звякнул ДК, это была бы фантастическая удача. Но от ДК можно было ожидать всего. Потом он бы многозначительно ухмыльнулся и сказал: «Подумай на досуге, как это я все про тебя узнал».

Но звонил не он.

– Ну ты че, брат, спишь там, что ли? – насмешливо проговорил голос в трубке.

– Не сплю, – машинально отозвался я. Хотя в сон меня тянуло страшно, шутка ли – тридцать шесть часов на ногах. Наверное, потому я и соображал медленно. Но все же соображал: голос в трубке – трубка в моей руке – рука моя – трубка не моя. Трубка чужая. Чья трубка? Трубка Лехи Мухина, как и револьвер, как и «Форд», в котором я сейчас сижу. Если это мухинский телефон, то, значит, и звонят Мухину. И кто там говорил, что у меня хреново с логикой?

– Вам кого? – спросил я голосом сварливой бабки, которую достали вечно попадающие «не туда» звонки.

– Как – кого? – изумились в трубке. – Леха, ты? Не валяй дурочку, это Циркач звонит. Мы тут сидим как чудики, бабок твоих ждем, а ты прикалываешься – «Вам кого?».

Вот тут мне в самый раз было отключить телефон, а потом выбросить его в окно. Но я этого не сделал, потому что проснувшееся вдруг во мне чувство логики стало выкидывать коленца. А именно – выстраивать новую цепочку причин и следствий.

Это звонят деловые ребята, у которых были какие‑то связи с Лехой. А мне нужно найти деньги, которые Леха где‑то запрятал. Ведь как бы ни злился на меня Тыквин, он оттает, когда увидит свой кейс. Или мухинский кейс с алмазами. Он оттает и вернет Тамару живой и невредимой. И мне не придется ползти на поклон к ДК.

Следствие в цепочке причин было одно – я не должен выбрасывать телефон, я должен продолжить разговор и выведать все, что можно, о Лехе Мухине. Потом я понял, что такая задача была непосильной для моей невыспавшейся башки, но это было уже потом.

– Это не Леха, – сказал я, пытаясь тщательно подбирать слова, поскольку помнил, что за базар в кругу таких вот коммерсантов приходится отвечать.

– А что это за хмырь? – продолжали изумляться в трубке.

– Это его знакомый, – сказал я. Сначала я хотел назваться другом Мухина, но потом испугался, что Циркач устроит мне тест на вшивость, и я его завалю. Тест, я имею в виду.

– Леха дал тебе мобильник попользоваться? – предположил Циркач. – А сам он где? Если где‑то неподалеку, то позови его к трубке, лады?

– Это вряд ли, – сказал я, чуть помедлив. Всегда тяжело сообщать о смерти близкого человека, и мне нужно сейчас проявить максимум вежливости и такта, чтобы не травмировать Циркача.