В зале повисла почтительная тишина. Все старались не встречаться взглядом с оратором. А Первый, все более разъяряясь и уже окончательно забыв о заготовленном для него Двенадцатым конспекте выступления, продолжал:

– Поэтому проблема дисциплины и добросовестности будет стоять у нас и звучать в полный голос! Вот возьмем, к примеру, всем нам известного Пятнадцатого. Кстати, где он?

Пятнадцатый беспробудно спал, склонив голову на плечо Тринадцатому, который время от времени безуспешно пытался от этой головы отстраниться, дабы не быть обвиненным в потворстве бездельнику. Услышав вопрос Первого, Тринадцатый сильно толкнул Пятнадцатого локтем в бок, тот очнулся и рефлекторно вскочил, ошарашенно хлопая заспанными глазками.

– Вот вы, Пятнадцатый, – сказал Первый, обвиняюще вытянув указательный палец в направлении объекта своего возмущения, – вы уже настолько распустились, что вам скоро и во сне захочется спать!

Пятнадцатый что то еле слышно пробормотал себе под нос. Аудитория осуждающе молчала.

– Да он нарочно спит! – выкрикнул кто то из последнего ряда. – Он думает, что спящего его никто не заметит – как страус, который прячет голову в песок от опасности!

По рядам пробежал дружный смех. – Тихо! – поднял руку Первый и вновь обратился обвинительным тоном к Пятнадцатому. – Своими прогулами вы срываете весь разгар рабочего процесса! Где вы болтались сегодня весь день? Вы опять спали! Мне уже надоело с вами вести речи на эту тему!

Пятнадцатый что то пробормотал. Аудитория неодобрительно молчала.

– Что то вы никак не можете привести себя к общему знаменателю, Пятнадцатый, – продолжал разошедшийся не на шутку Первый. – В моих глазах вы наложили на себя неправильный отпечаток в плане бездеятельности!

Пятнадцатый опять что то пробурчал.

– Ладно, садитесь, – внезапно смягчился Первый. Взгляд его нашел другую жертву, и у меня невольно что то сжалось внутри. – А теперь вы. Третий. Вставайте, вставайте!

Я поднялся.

– Вы опять пытались сегодня дезертировать за Стену, – негодующим тоном констатировал Первый. – Причем в разгар рабочего дня! Слушайте, вы уже становитесь мозолью на моих глазах, потому что о вас и вокруг вас давно ходят всякие разговоры!

Я постарался отключить органы своего слуха. Опыт показывал, что в подобных ситуациях лучше всего было не возражать и не доказывать свою правоту Первому и всем остальным, а смиренно внимать, потупив взор.

Тем не менее отдельные обрывки речи разгорячившегося Первого до меня все таки доносились.

– Я вас категорически отказываюсь понимать, Третий, – говорил он, пристукивая кулаком по столу, словно заверяя каждое свое слово незримой печатью. – Или, простите, я – дурак, или вы чересчур умно себя ставите. Но отлынивать от работы самовольно я вам не позволю!

Голос Пятой громко произнес:

– Конечно, дурак!

Первый вздрогнул и смешался. Однако реагировать на подобные выкрики он, видимо, считал ниже своего достоинства. Выразительно покосившись на Двенадцатого, он сказал:

– Ладно, Третий, садитесь, но учтите, что на общем фоне вы фигурируете не в очень лестных оттенках. И если вы еще хоть раз сделаете поползновение на .упомянутый мной вопрос, то вам не поздоровится лично от меня!

Потом он заглянул в свою шпаргалку и провозгласил:

– В отношении задач на завтра.