Пот быстро остывал на теле Фалькона под действием включенного на полную мощность кондиционера. Он сидел в кабинете Кальдерона, ожидая, пока тот вернется с другой встречи. Когда Кальдерон сел в свое кресло, стало ясно: все, что беспокоило его в последние дни, исчезло. Он был прежним, уверенным в себе человеком.

Фалькон сказал, что покончил с делом Веги, что выяснил все возможное, кроме личности убийцы. Он дал Кальдерону полный отчет о том, что узнал от Марка Флауэрса и Вирхилио Гусмана.

– Ты проверил запись Марти Крагмэна в американском консульстве в ночь смерти Веги?

– Комиссар Лобо хочет обсудить с консулом все сразу, – ответил Фалькон. – Не думаю, что узнаю, существует ли вообще запись или нет.

– Значит, ты считаешь, что Марти Крагмэн убил Рафаэля Вегу?

– Да, – сказал Фалькон. – И хотя его жена в понедельник вечером все отрицала, я думаю, что она подтолкнула его к убийству Резы Сангари.

– По‑твоему, если бы он не убил Резу Сангари, то не смог бы убить и Рафаэля Вегу?

– Не думаю, что он к этому пристрастился, но, несомненно, Марти восхищала сила, которую он ощутил в первый раз, – сказал Фалькон. – И когда он узнал, кем на самом деле был Вега, сам вычислил или Марк Флауэрс подсказал, то почувствовал, что может сделать это снова. Думаю, Резу Сангари он убил в запале, а Вегу обдуманно.

– А сеньору Вегу?

– Сложная ситуация. Крагмэн знал, что Марио остался у сеньоры Хименес, а Лусия Вега спит крепко. Они с Рафаэлем иногда подолгу разговаривали в доме Веги и ни разу ее не потревожили. Только Марти не знал, что она принимала две таблетки снотворного за ночь – вторую примерно в три утра. Так что когда Рафаэль бился в агонии, она, возможно, спустилась вниз, увидела этот ужас и бросилась наверх, в спальню, преследуемая Крагмэном. Вот почему у нее выбита челюсть. Она кричала, и Крагмэн ее ударил. Затем ему пришлось ее тоже убить, и поэтому‑то он так нервничал с самого начала.

– А все эти угрозы русских?

– Возможно, они просто пытались отпугнуть нас от пристального внимания к ним и их делам с отмыванием денег.

– И только? – спросил Кальдерон. – Как‑то неуклюже, тебе не кажется?

– Они неуклюжие люди, – сказал Фалькон.

– Хавьер, ты угнетен?

«А ты нет», – подумал Фалькон, но ответил:

– Я не смог раскрыть дело Веги. Не смог не дать Крагмэнам умереть прямо у меня на глазах и… Так, мой психолог говорит, что нельзя говорить «не смог» о себе, прекращаю.

– Я слышал шум, – сказал Кальдерон.

– Сейчас обед.

– Да нет, шум из управления: полетят головы, одни потеряют работу, других лишат пенсии.

– Из‑за того, что Монтес упал из окна своего кабинета?

– Это только начало, – сказал Кальдерон, который снова наслаждался интригой момента. – А Мартинес и Альтосано?

Фалькон пожал плечами. Кальдерон не мог сам узнать, из‑за чего на самом деле угрожали русские.

– Хавьер, а ты ведь что‑то знаешь, да?

– Ты тоже, – ответил он, вдруг раздраженный фамильярностью.

– Я слышал, что старший судья и старший прокурор целый час совещались утром за закрытыми дверями, а их не часто застанешь в одной комнате одного здания.

– Слышанный тобой шум издают силы, которые нас контролируют, все плотнее сжимая ряды, – сказал Фалькон.

– Объясни.

– Не сегодня. Сегодня я глух, слеп и глуп, Эстебан, – сказал он и встал со стула.