— Извините, — послышался высокий и тихий женский голос, — вы забыли свой плащ.

— О, спасибо, я совсем не… — вдруг голос вечно приветливого Аббе оборвался на полуслове, перейдя в едва-слышимый глухой хрип. Виатор вздрогнул и приоткрыл один глаз, несколько испугавшись оказаться в абсолютной всеобъемлющей тишине. Аббе стоял в дверях, уставившись в лицо одной из хозяйских помощниц. Она была совсем невысокой, светлые волосы были уложены в несколько растрёпанные косы, а большие глаза льдисто-голубого цвета неотрывно смотрели снизу вверх на остолбеневшего Аббе. Тори мимоходом подумал, что с девушкой что-то не в порядке, раз советник потерял дар речи. Но вдруг его словно пронзило молнией. В их профилях было что-то настолько неумолимо идентичное, что все сомнения мгновенно улетучились. Это была его сестра.

Двое вышли на лестницу и в абсолютном молчании поднялись на этаж выше. Здесь было чуть менее приветливо, чем на гостевом, зато места было куда больше. Длинный коридор привёл их к одной из дверей в самом его конце и, как только дверь захлопнулась за ними, Аббе вдруг почувствовал, как то, что вырывалось из его груди все эти дни, наконец-то пробило последнюю преграду и вылилось наружу, заполнив эту тесную каморку с одной кроватью и маленьким сундуком, коридор, первый и второй этажи таверны, а затем выплеснулось за её пределы, уничтожая весь окружающий мир город за городом, лицо за лицом, воспоминание за воспоминанием. Рарэ бросилась к нему, прижавшись к широкой груди, и, обнимая её, Аббе словно ощутил, как под его пальцами что-то горит и искрится — настолько невозможно было поверить в происходящее. Он чувствовал, как хрупкое тело легко сотрясается от нахлынувших слёз, и мог только гладить её по волосам и сильнее прижимать к себе, не в силах вымолвить ни слова. Когда сбывается твоя самая большая и искренняя мечта — чувство радости оказывается просто недоступно от шока и неспособности поверить в то, что это происходит здесь и сейчас. Мозг напрочь блокирует чувство реальности, оставляя тебя пустым прохудившимся сосудом, пропускающим эмоции сквозь себя.

— Как же ты выросла, Огонёк, — заботливо улыбнулся Аббе, — я и не знал, что ты станешь такой красивой. Вот и как мне теперь жениться?

— Прекрати, — картинно насупилась Рарэ, но уже через несколько секунд громко рассмеялась, — кому ты вообще нужен?

Аббе издал гулкий грудной звук, напоминающий рычание и резко схватил сестру, заключив её в мощные объятия.

— Тихо, задушишь же! — вскрикнула она, но брат не реагировал, лишь крепче смыкая руки.

— Я знаю, что нужен тебе, — деловито проговорил он, как вдруг его тон сменился на более задумчивый, — и эта мысль, пожалуй, единственное, что двигало мной все эти годы.

— Нужен, — смущённо ответила девушка, прикрыв светящиеся нежно-голубым светом глаза, — но я почти перестала верить…

Они проговорили до поздней ночи, да и с наступлением темноты всё никак не могли остановиться. Рарэ поведала историю своей жизни в резервации. О том, как она попала в таверну хинэ Геры ещё совсем ребёнком, и добрая женщина пристроила её и ещё несколько девочек к себе на попечение. Они привыкли жить под новыми прозвищами, ютиться в небольших каморках на третьем этаже и помогать по хозяйству, часто через силу. Но, несмотря на жестокие с виду условия, хинэ Гера всегда относилась к ним с истинно материнской любовью и заботой. Север был жесток к своим обитателям — мужчины работали в шахтах, охотились, рыбачили или участвовали в строительных работах, которые требовались постоянно.