– Она убежала? – задает вопрос инспектор Керри.

– Да! – волнуясь, говорит Оуэн. – Она спрыгнула. Она ойкнула. Уронила свой телефон. Подняла его. Сказала: «Спасибо, Клайв». И убежала.

Он чувствует прилив эйфории от того, что сумел восстановить недостающий отрезок времени между тем, как он увидел ее у дома бегуна в лайкре, и тем, как она бежит по улице и ее резиновые подошвы глухо стучат о холодный, сухой тротуар.

– А женщина на другой стороне улицы?

– Я не помню. Я не… Она была…

И вот он, найден, как старая фотография, упавшая за спинку дивана: недостающий фрагмент.

– Она разговаривала с мужчиной, который живет на другой стороне улицы. Тем, что занимается бегом. Ну, вы знаете, с психологом. Она говорила с ним. Она кричала. Она плакала. Вот и все, – говорит Оуэн. – Насколько я помню.

В комнате воцаряется тишина. Инспектор Керри что-то пишет на листе бумаги. Затем откашливается.

– Что ж, спасибо, что вспомнили, Оуэн. Хотя, если честно, это кажется мне весьма странным после стольких дней вашего молчания.

– Это потому, что вы сказали о женщине. Я знал… я вроде как знал, что чего-то не хватает. Но я не мог вспомнить, пока вы не сказали об этой другой женщине.

– Это называется фрагментарным затемнением, – говорит Барри и выпрямляется. – Такое часто бывает после пьянства. Утерянные воспоминания всплывают благодаря тому, что кто-то восполнил недостающую деталь.

Оуэн поднимает взгляд на Барри. В нем появилось что-то новое. В его манере поведения, в тоне его голоса. Какая-то мягкость, какой не было раньше. Заинтересованность. «Как будто, – думает Оуэн, – Барри мне верит».

Инспектор Керри просматривает свои документы.

– Мы кого-нибудь отправляли на крышу гаража? – спрашивает она инспектора Генри.

Инспектор Генри сверяется со своими документами, быстро листает их.

– Я не уверен, – говорит он. – Я проверю.

Инспектор Керри медленно кладет руки поверх бумаг и смотрит на Оуэна. Она говорит:

– Извините, пожалуйста, мы скоро вернемся.

Когда они выходят из комнаты, Барри поворачивается к Оуэну и впервые с того момента, как Оуэн в пятницу утром был доставлен для допроса, улыбается.

– Хорошая работа, – говорит Барри. – Очень хорошая работа. А теперь посмотрим, с чем они вернутся.

49

Телефон Кейт на кухонном столе начинает вибрировать. Она берет его и смотрит на экран. Это Илона, мама Тилли.

– Кейт?

– Да, – отвечает Кейт. – Привет!

– Привет. Это Илона. Хотела узнать, найдется ли у вас минутка поговорить?

– Да, – отвечает она. – Да. Разумеется.

– Я говорила с Тилли. Вчера вечером. О том, что произошло. Она очень расстроилась. Думаю, она в некотором роде была шокирована тем, что я снова подняла эту тему. По-видимому, Тилли считала, что она закрыта. Она все время говорила: «Ну почему ты спрашиваешь меня об этом, почему ты спрашиваешь?» Но, Кейт, она расплакалась, а затем сказала: «Я не могу тебе сказать, я не могу тебе сказать». И я спросила: «Что именно»? И она сказала: «Это ужасно. Я не могу». Она сказала… и здесь я отчасти читаю между строк, потому что она несла полную бессмыслицу, но, мне кажется, она пыталась сказать, что это действительно произошло. Что это произошло и что она знает человека, который это сделал. Но она казалась напуганной, Кейт, слишком напуганной, чтобы сказать мне, кто это был.