Джош пожимает плечами.

– Да. Я его постирал.

– Ты его постирал?

– Да.

Она снова закрывает глаза.

– Поправь меня, если я поняла неправильно. Ты одолжил у отца комплект, чтобы побегать. Даже не сказав мне, что собираешься бегать. Ты оставил его в пластиковом пакете в задней части гардероба. Потом достал, постирал, высушил, положил обратно в папин ящик?

– Да.

– Я не понимаю, Джош. В этом нет никакого смысла.

– В чем нет смысла? В этом есть смысл.

– Нет, Джош. Нет. Никакого смысла нет. И я за тебя беспокоюсь. Как будто ты что-то от меня скрываешь.

А потом Джош делает нечто такое, чего никогда не делал. Он орет. Он открывает рот, рычит и орет на нее.

– Ну, хорошо. Черт возьми. Ладно. Я описался. Ясно? Я бегал и не знаю, почему. Не знаю, почему, поняла? Но я описался. И я никому не мог сказать, чтобы не чувствовать себя идиотом. Поэтому я просто засунул комплект спортивной одежды в сумку и спрятал, пока не успел постирать. Ясно? Теперь ты счастлива?

Кейт слегка покачивается после вспышки сына. Но потом идет к нему, обнимает и говорит:

– Извини. Я не хотела давить на тебя. Не хотела ставить тебя в неловкое положение. Извини. Все хорошо.

Она чувствует, как его руки обнимают ее, как его лицо утыкается ей в плечо, и она понимает, что он плачет. Джош говорит:

– Мам. Я так виноват, – говорит он. – Я так виноват перед тобой. Я так сильно люблю тебя. Я действительно тебя люблю.

Она гладит его по затылку. Она шепчет ему на ухо:

– Все в порядке, Джош. Ничего страшного, ты можешь мне сказать, что происходит. Ты можешь сказать мне. Ничего страшного.

– Я не могу тебе сказать, – говорит он. – Просто не могу. Никак.

С этими словами он вырывается из ее объятий и выходит из комнаты.

52

Сафайр

Около восьми часов вечера в День святого Валентина я получила от Джоша сообщение. Вот что в нем говорилось:

«Назревает буря дерьма! Алисия отправила моему отцу валентинку, и Джорджия ее только что открыла. Ее еще никто не читал. Не знаю, что, черт возьми, делать».

Я ответила: «Сожги».

Он сказал: «Не могу. Отец знает, что она здесь. Я собираюсь вызвать его на разговор».

Он прислал мне фотку текста на открытке. Там говорилось:

«Я не могу больше ждать. Я умираю. Оставь ее сейчас, или я убью себя».

Я подумала: Господи, какая актриса! И еще: как этих людей берут на работу, на которой им разрешено копаться в детских головах?

Я ответила Джошу: «Ничего не делай. Просто подожди».

«Нет, – ответил он. – Пора».

Мое сердце забилось быстрее. Меня даже странным образом замутило, как будто в опасности оказалась моя семья, а не чья-то еще.

После этого я не получала ответа от Джоша несколько часов. На улице было холодно и сыро, моросил мелкий дождь, и я подумала, что не горю желанием спать сегодня ночью на улице, поэтому я надела свои теплые спортивные штаны, съела разогретую в микроволновке лазанью и посмотрела по телевизору «Влюбленного Шекспира». Аарон вернулся около одиннадцати, и мы какое-то время поболтали. А потом от Джоша пришло сообщение: «Она здесь! Алисия здесь! В нашем доме! Она совсем сбрендила! Ты можешь прийти?»

– Я забегу на минутку к подружке, – крикнула я Аарону в кухню.

– К какой подружке? – крикнул он в ответ.

– Из школы. Живет в Хэмпстеде. Я скоро вернусь, хорошо?

Я была у дома Роана примерно в одиннадцать пятнадцать.