Саша поднял голову:

— Оно… Это ожидание… изводит тебя?

— Изводило. Но, знаешь, оно уже так давно стало самой жизнью! Что мне останется, если я перестану ждать?

Беззвучно похлопав по ладони металлической головкой душа, он спросил:

— А тебе не приходило в голову, что если отец жив и не возвращается, значит, просто не хочет этого?

— Приходило, — невозмутимо подтвердила она. — Только ведь людские желания так… переменчивы. Завтра он может захотеть вернуться. А меня не окажется здесь.

— Это похоже на болезнь, — пробормотал Саша и встал. — Я все же приму душ, если ты не против. А ты пока еще немножко подумай. Может, твое желание тоже изменится?

"А мое?" — ему увиделись тоскливые глаза Лильки, которая опять смотрела из окна ему вслед, точно это было у них в обычае, и все равно каждый раз причиняло ей боль. Он прибавил горячей воды, потом еще немного. Он не знал, как по-другому заставить себя не думать…

Если б он вдруг все решил иначе, и вместо матери увез с собой Лильку, разве ему удалось бы убежать от мыслей об Игоре? Они достанут его где угодно… Они будут прятаться в любом изгибе ее тела. Он прочтет их в ее умоляющих глазах, даже если она будет смеяться. Каждый новый год будет доказывать: ничего не забывается. Ничего. Как это можно вынести?!

Выключив воду, Саша снова услышал голос матери:

— Я не передумаю. Пожалуйста, не уговаривай меня!

— Ты что так и стояла под дверью? — ему хотелось закричать на нее, может, это подействовало бы лучше горячей воды. Но Саша успел замолчать.

Она ответила обиженно:

— Нет, конечно! Я накрыла на стол. Ты ведь не завтракал?

Это видно по глазам.

— Волчьи? — он опять подумал о Лильке: "У нее есть хоть какая-нибудь еда?"

— Мам, — позвал Саша, чувствуя, что она еще не ушла, — ты не знаешь, Лилька еще ведет шейпинг? Ей там хоть что-нибудь платят?

Ответ прозвучал не сразу, будто их связывал телемост:

— Две недели назад она работала. И ей платили.

"Не хочу даже слышать о ней!" — перевел Саша. Если б они с Лилькой опять слились в одно, как было раньше… Это, конечно, невозможно… И все же, если бы… Мама приняла бы это?

Пока он успокоился тем, что Лилька хотя бы не сидит голодом. Ему самому почти не хотелось есть, но чтобы не вызывать вопросов, Саша сжевал два толстых бутерброда с сыром и выпил большущую чашку чаю. Лилька называла ее: "Твое ведрышко". Проскользнувшая мыслишка показалась гнусной даже ему самому: "Только эта чашка мне одному и принадлежала. Остальным пользовался, кто попало…"

— Ты что передергиваешься? — встревоженно спросила мама. Остановившись у него за спиной, она нежно провела пальцами по шее сына сверху вниз, и задержала руки на плечах. — Успокойся, пожалуйста.

— Ты видел Лилю? — просила она после паузы. Ему показалось, что голос прозвучал сдавленно.

— Не будем говорить о ней, если тебе неприятно, — предложил он. — Думаешь, я не понимаю?

— Прости, пожалуйста, я знаю, что понимаешь. Я… Не могу сказать, что мне неприятно. Я ведь воспринимала ее, как дочь. На дочь можно обидеться, правда? Но нельзя же сердиться вечно. Так ты ее видел?

— Она тоже была на свадьбе. Это тебя не удивляет, правда?

Обойдя стол, мама села напротив и пальцем смела в кучку невидимые крошки.

— Я и не сомневалась, что она там будет.

— А я вот надеялся, что нет.