Можно было попытаться объяснить, что она просто испугалась за его жизнь, ведь на ней тоже лежит ответственность, и напомнить, что они решили быть партнерами, а это значит: поддерживать друг друга и спасать. Но Лилька ничего этого не сказала. Желание, которого минуту назад она и не чувствовала в себе, стало таким острым, что легко прошло через все тело и заполнило даже мозг, разом изгнав все разумные мысли.

На этот раз Игорь был другим, и она чувствовала его по-другому, настолько глубже и сильнее, что стало страшно: "Теперь я не смогу без него!" Ни один из них не ложился на спину, ведь покрывало было тонким, и камни больно упирались бы в позвоночник. А в дом идти не хотелось: тот воздух, от которого волновалось сердце, был только здесь.

Игорь вдруг рассмеялся. В этом смехе не было той злости, что напугала Лильку, и ей подумалось, что сейчас он даже похож на человека, познавшего счастье.

— Нам с тобой мешаем только мы сами, слышишь? — проговорил он, касаясь губами ее уха. — Зачем мы это делаем? Ты ведь любишь меня? Знаю, что любишь.

— Люблю, — сейчас она не чувствовала в себе ничего, кроме этого.

— А больше нас с тобой никто не любит…

Лилька попыталась отклонить голову, чтобы увидеть его лицо после этих слов, но Игорь придержал ее ладонью.

— Это и не нужно, — отрывисто сказал он. — Нам с тобой хватит друг друга. Мы спасемся друг другом.

Покорно закрыв глаза, Лилька попыталась, как иногда ей удавалось, увидеть, что из этого выйдет, но ничего не увидела, кроме какой-то трубы, которая засасывала ее. Она так сжала шею Игоря, что он опять засмеялся:

— Глупый детенок… Ты боялась, что этого не будет?

"Я этого боялась? Я сама уже не знаю…" — Лилька разжала руки и потрогала губами его щетину.

— Тебе нужно побриться, — она впервые обратилась к нему на "ты" и не заметила этого. — Давай, я съезжу в город? У нас и продуктов нет.

— Мы вместе съездим, — взгляд у него стал испытующим.

Она сразу согласилась:

— Как хочешь. Я думала, тебе нужно прятаться.

— Не смеши меня! Думаешь, мои портреты уже развешаны на всех столбах? Сбежал и сбежал. Никто и не вспомнит.

— Тогда зачем нам сидеть здесь? Можно поехать ко мне. Там в любом случае не будут искать.

Не выпустив ее и не сменив тона, Игорь спросил:

— Ты надеешься, что он еще не улетел?

— Я ни на что не надеюсь.

Ей и самой показалось, что эта фраза прозвучала слишком безнадежно. И она поняла, что Игорь тоже это услышал.

— Очень мило, — произнес он неприязненным тоном и, подцепив свою рубашку, начал одеваться.

В его движениях проступила та неуклюжесть, которую Лилька замечала, когда он вызывался накрыть стол, а Наташа усаживалась в уголке дивана и, казалось бы, просто смотрела на него, но, чувствовалось, — оценивала. И как тогда у Лильки защемило сердце от жалости к этой его неловкости, незнакомой зрителям, потому что на манеже Игорь был уверен в себе.

Она обняла его сзади и прижалась щекой к лопатке. Затихнув, Игорь выждал, хотя ей не хотелось продолжать, просто посидеть так, потом спросил:

— Давай сразу: это возможно? Или я, как самый барахлянский психолог, насочинял за тебя?

Лильке опять захотелось сказать ему, что в мире не бывает невозможного, и жаль, если он этого не знает. Но без того, что знали они с Сашей, эти слова становились пустыми и хрупкими, как елочные шары. Они ничего не значили до тех пор, пока жизнь их не подтверждала.

— Это возможно, — просто сказала она и поцеловала бирюзовую рубашку, которую любила за то, что от нее глаза Игоря оживали.