— Все пройдет, — Саша улыбнулся, надеясь, что это вышло натурально. — Ну, его к черту! И ее тоже… Я уже все разузнал: если мы продадим этот дом, точно хватит на однокомнатную в Питере. Не в центре, конечно, но там же метро. Я и сейчас на окраине снимаю, ничего…

Она встрепенулась, и глаза у нее стали испуганными:

— Ты собираешься продать дом?

— А что нам здесь делать? — он напрягся, предугадав ее сопротивление.

Взгляд ее растерянно заметался:

— Но ведь… Но если он вернется… Ведь только сюда. Он не найдет нас!

Саша вскочил:

— Ты же только что сказала, что не собираешься возвращать его!

Несколько секунд мать смотрела на него, не понимая, потом прижала к лицу узкую руку:

— Господи… Да я не о нем. Я о твоем отце.

— Об отце? — теперь растерялся он и не сразу подобрал слова. — Мам, но это уже… Да ты о чем вообще говоришь?! Столько лет прошло! Сколько?

Голос ее затвердел:

— Я не считала.

— Мам… Он не вернется. Поверь мне. Этого не будет.

Она посмотрела на него отстраненно:

— Прости, пожалуйста, но этого ты не знаешь.

— Может, и знаю.

Перед глазами у него промелькнула площадь перед церковью в Ордруфе, и холодные глаза того, кто предпочел быть господином Бёмом…

— Он давно вернулся бы, если б хотел.

— Если б мог, — произнесла она с нажимом.

— Всегда можно добиться того, чего по-настоящему хочешь! Ты сама мне так говорила.

Длинные волосы слабо качнулись:

— Не всегда. Как оказалось…

Лилька промелькнула между ними последним лучом, и в комнате сразу потемнело.

— Не всегда, — согласился Саша. — Знаешь, что мы сделаем? Мы сообщим новым хозяевам наш питерский адрес, когда он у нас появится. На случай, если…. Если чудеса случаются.

Она с облегчением улыбнулась:

— Хорошо.

Демонстративно переведя дух, Саша спросил:

— Что сегодня на ужин? Ты ведь ждала меня?

— Ну, конечно! — мать живо поднялась. — У меня картофельные ватрушки с рыбой.

— Обожаю! — Саша немного помедлил. — Я и не знал, что ты все еще ждешь его…

— Я ведь еще жива, — отозвалась она.

Шагнув к двери, он быстро проговорил:

— Ты разогревай пока. Я все же схожу к ней. К ним. А то я спокойно есть не смогу.

Ей удалось рассмеяться:

— А драться на голодный желудок сможешь?

Этот деланный смех отозвался в нем пронзительной жалостью: "Бедная моя…" Саша попытался удержать в себе эту жалость, из которой, как ни странно, сочилась та сила, что была необходима ему сейчас.

Вечер уже набросил на их дворик сумерки, и Саша не стал вглядываться в детали, которые лучше помнил, чем видел, сказав себе, сможет по-настоящему все рассмотреть только, когда в голове перестанет мутиться от возбуждения. Утром. Только бы оно выдалось солнечным…

Глава 2

Он не мог не сказать:

— Здравствуй.

Этого он не переставал ей желать. Гнев мог вынудить его обидеть Лильку грубостью или даже оттолкнуть ее физически, но желания уничтожить ее, хотя бы мысленно, Саша в себе не находил. Это не радовало его и не разочаровывало. Просто так было.

Лилька показалась ему совсем маленькой, и голос ее прозвучал как-то детски:

— Здравствуй.

— Позови его, — сухо сказал Саша, стараясь особенно не вглядываться в ее осунувшееся, потемневшее лицо.