– Мак! – крикнула я еще раз. – Заканчивай, я знаю, что ты тут.

Никакого ответа.

Я вернулась к двери и снова забарабанила. В тот миг я была вне себя от ярости: хотелось разорвать блокнот и сгоряча уйти. Но тогда я бы упустила возможность вернуться в группу.

С самого ее основания Мак считался главным. Не потому что мы его выбрали и не потому что из нас он был самым талантливым. А потому что основать группу – это его идея. Он собрал нас. Ребята даже и не подумали бы вернуть меня, не дай Мак на то согласие.

Я надеялась, что смогу его уговорить. Без «Полета сердец» Мак не представлял своей жизни, вместе мы неплохо пели. Мы же через столько прошли! Он не мог вот так взять и все разрушить.

Постучала в дверь еще пару раз. Слишком сильно – я была жутко зла. Понимала, что он специально не открывает, понимала почему. Это было смешно.

– Значит так! – Опустив руку, кричу через дверь. – Хочешь проучить меня; наверно, я этого заслуживаю. Но не ребята. Не группа.

Тяжело вздохнув, я наклонилась, решила все-таки оставить блокнот. Может, поэтому он не отвечает. Он просил блокнот. А не разговора со мной.

Мне следовало привезти блокнот и не трогать Мака. Но я не могла это просто так оставить. Мне надо было поговорить с ним, вразумить его.

– Прошу, всего пару минут.

Проходит время, но никто не отвечает, раздраженно вздыхаю и отхожу назад. Может, он вообще не дома. Может, он уехал на чужой машине. Вместе с ребятами. Или… девушкой?

При этой мысли мне стало нехорошо, хотя понимаю: теперь мы с Маком друг для друга чужие люди. Заставляя себя думать о чем-то другом, хожу по крыльцу туда-сюда и вдруг замечаю, что шторы на большом окне в гостиную закрыты не до конца. Прикрыв глаза от яркого света, заглядываю в окно.

Внутри был бардак. Я не то чтобы удивилась. Любые эмоции захлестывали Мака с головой, поэтому на такие занятия, как уборка, его не хватало; не раз наблюдала, как – еще до наших отношений – он переживал расставания, знала, что в минуты печали он пускает все на самотек. На журнальном столике стояли банки из-под пива и открытая коробка пиццы. На краю стояла пустая тарелка, на белой керамике виднелись пятна, похоже, кетчуп.

Опустила взгляд под стол и заметила. Пальцы ног Мака. Из-за стола только пальцы и видно, во мне засело странное чувство. Что-то тут не так.

Я знала, что со стороны заднего дворика боковая дверь не закрывается. Как-то зашла, когда мы встречались; Мак тогда вернулся, а я стою в душе голая, все в пару. Оставив блокнот, побежала за дом. Оказавшись внутри, бросилась в гостиную. Если Мак напился и ничего с ним не случилось, то, увидев меня, будет в ярости. Но для меня это возможность, нельзя ее упускать. Честно говоря, всей душой надеялась.

– Мак! – задыхаясь, я упала на колени.

Он лежал на спине и смотрел в потолок широко раскрытыми глазами. Слишком уж раскрытыми. И не мигал. Не смогла в них заглянуть. Правый локоть был странно выгнут. У руки лежали упаковка таблеток и бутылка водки. Около виска натекла лужа крови. Кровь была и на углу журнального столика, похоже, упал и ударился.

Трясущимися руками взяла кисть и безрезультатно попыталась нащупать пульс. Кожа ледяная.

Не сразу нашла в себе силы позвонить в полицию. Мак умер. И никто его не вернет. Это мои последние с ним минуты. Хоть он меня и не слышал, я сказала все то, что должна была сказать во время нашего последнего разговора. Я сказала, что он любовь всей моей жизни. Я рыдала. Я держала его за руку. Я просила у него прощения.

И только после этого набрала 911.

Глава 25

На первом этаже Даррен выкрикнул мое имя, его громкий голос эхом отозвался от сводчатых потолков. Во мне нарастало раздражение.