Всегда, когда подобное происходило, я говорила себе: это в последний раз.

Но остановиться было невозможно.

Лай. Боуи? Малыш, где ты?!

Через силу возвращаюсь из переплетений воспоминаний к реальности. Веки открываются и закрываются, пальцы вцепились в одеяло. Вдалеке я снова слышу лай. Должно быть, Боуи на заднем дворе. Пытаюсь позвать его, но безрезультатно. К лаю добавляется смех, приятный, беспечный. Грейс кидает Боуи мячик? В глазах все плывет, комната будто раскачивается, сотрясаемая волнами океана. Мое тело горячее, мышцы расслаблены, как после пары бокалов.

Меня накрывают волны: закрываю глаза, спальня исчезает.

Вокруг свистят и хлопают. В глаза светят прожекторы. Опускаю взгляд на руку с микрофоном. Из-за света щурусь. Зрители. Много зрителей, хлопают и кричат. Краем глаза вижу: ребята собирают инструменты, уходят со сцены. Вставляю микрофон в стойку, хотя делать этого не хочется. Окончание концерта для меня – и радость, и печаль. Как же не хочется уходить, готова петь ночами напролет, но в то же время мне приятно слышать, как аплодисментами, свистом и криками вызывают на бис. И так здорово после собираться, отметить и, в конце концов, улечься спать.

Но сегодня мы отыграли последний концерт тура. Уйти со сцены совсем невмоготу.

Завтра поедем домой. Вернемся к реальности. К семье.

Выпив пару бокалов, села в микроавтобус. Здесь меня ждал Мак. Только я зашла, как его руки оказались на моем лице, теле, в волосах. Прижав к стене, он страстно меня целует. Губы опустились к шее, руки с лица переместились на грудь, я вырвалась из объятий.

– Как же ребята? – хватая ртом воздух, спросила я.

– На свидании с какими-то девчонками. Ночью нас никто не побеспокоит. – Взяв на руки, он отнес меня к кровати, что находится в конце автобуса, и на нее бросил.

– Не верю, что это последний концерт, – уткнувшись ему в шею, сказала я.

– Но не наша последняя ночь, – многозначительно посмотрев на меня, он опустился ниже.

Он это уже говорил, и я тоже мечтала, чтобы ничего не заканчивалось. Но это была мечта, только и всего. Мак меня не понимал. У него не было семьи. Он видел меня только счастливой. Той, что отправилась в тур. Той, что не обременяют обязательства.

А что нас ожидает, когда мы вернемся из тура? Когда я приду к нему с вещами и двумя детьми?

Как мы переживем трудности? А еще хуже: скуку?

«Мам», – в воспоминания ворвался голос Кендры, автобус, а вместе с ним и Мак рассеялись.

Подожди. Хочу удержать его. Вернись!

Чувствую, как мне на лоб опустилась холодная ладонь. Я вся горю. Жар. Будто огонь окутал. От прохлады должно полегчать.

Но нет.

Помню тот ступор, когда увидела ее в зеркале у себя за спиной. Наши взгляды пересеклись. Она посмотрела на меня, потом на кружку. Что она со мной сделала?

Не могу пошевелиться. Едва дышу.

Ладно, что бы она там ни сотворила… Но зачем?

Этот вопрос и мучает, и пугает.

Кажется, что она где-то далеко. В комнате темно, хмуро и тепло. Не могу ни рот открыть, ни пошевелиться. Темнота снова вернулась. Она пришла ко мне. Иду ей навстречу.

– Ты уже поговорила с Дарреном? – Тыльной стороной ладони Мак провел по моей щеке.

Отрываю голову от его плеча и смотрю Маку в глаза, пальцами вожу по его голой груди.

– Извини, Мак, но я не могу. Не сейчас.

Его рука замерла. Он сел, я неожиданно свалилась на подушку.

– А когда?

Облизнув губы, я оттолкнулась от постели и тоже села.