Видимо, лежу тут уже не первый час, и впервые за все время могу приподнять руку. Сжимаю его кисть – тело теперь меня слушается. Челюсть двигается, губами шевелить могу. Они покалывают, как рука, которую отлежал.

– Хадсон, – наконец-то произношу я, тихо и хрипло, но зато меня слышно. – Не верь Кендре. У меня… меня… нет Альцгеймера.

– Знаю. – Продолжая держать меня за руку, он медленно опускается у кровати на колени. Сидя совсем рядом, он на секунду посмотрел на дверь и прошептал: – Думаю, она отравила тебя. Полицию я вызвал. Едут. Нужно немного подождать.

– Что тут происходит? – в спальню ворвалась Кендра и тут же впилась взглядом в Хадсона.

– Мама не больна. – Хадсон выпустил мою руку и встал между мной и Кендрой. Мой защитник!

– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, – ответила она.

– Имею. Я видел результаты анализов у мамы в ноуте.

– Хадсон, да ты читаешь-то по слогам, – язвительно сказала Кендра, – какие там анализы. Иди-ка ты погуляй.

Улыбнувшись, она пошла к другой стороне кровати. Я вжалась в подушки ближе к сыну.

– Кендра, это все неправда, – С трудом сглотнула: горло пересохло и болело. – И ты обо всем знаешь. Я говорила тебе.

Голос мой набирал силу, а вот в теле все еще чувствовалась жуткая слабость. Сейчас я точно никуда не пойду. Боже, да я даже из кровати не выберусь.

– Да, говорила, – мило она ответила, натянув снисходительную улыбку. – Я видела твои анализы. Ты их мне отправляла, помнишь? – Мало, что помню, но хочется верить: с моей памятью все в порядке, а вот она-то пытается нас надурить. – Ты сдавала какие-то странные анализы. Деменция выявляется совсем иначе.

Раньше я бы поверила ей.

До того, как она решила меня отравить.

– Мам, только взгляни на себя. Видно же, что ты не здорова, – продолжала говорить Кендра, накрыв мои руки своими. Холодными и потными.

– Это все ты подстроила, – сказала я, пытаясь убрать руки.

Но она не шелохнулась, до боли крепко меня сжимала; подозрительно на меня взглянула:

– Да я спасла тебя! Скажи спасибо, что я вовремя пришла. Ты несла бред, едва на ногах стояла. Я уложила тебя в кровать.

– Но… чай. – Через боль повернулась к комоду, на котором оставила кружку, но ее там не было.

Кендра следит за моим взглядом:

– Какой такой чай?

– Чай, что я пила. – Начало стрелять между глазами, мысли поплыли.

– Никакой кружки не было, мам, – уверяла меня Кендра.

– Но, я точно… – моргаю. – Точнее, мне кажется… – А пила ли я чай? Меня накрывает волна паники, на секунду сомневаюсь, а вдруг Кендра права; но потом вспоминаю в зеркале лицо, которое я увидела, прежде чем упасть в обморок.

– Кендра, заканчивай этот цирк, – вмешался Хадсон. – Все уже всё поняли.

– Ты ничего не понимаешь, – в ее лице появилась жесткость. – Мам, он пытается тебя настроить против меня.

– Кендра, взгляни на нее, – Хадсон со злостью ткнул в мою сторону, – с ней такого никогда не было.

– Я просто дала ей успокоительное, – с раздражением выпалила она.

Трясущейся рукой трогаю свои волосы. Сзади они мокрые. Душ. Да, я была в душе. Точно помню, что перед душем пила чай.

Посмотрела в угол на сдувшийся мячик. Кендра знает о моих видениях. Знает о Грейс.