Но Синестра лишь хмыкнула.

– Прекрасно, прекрасно! Что такое Погибель Балакгоса, тебе известно… хозяин неплохо тебя просветил!

Лоб Ронина покрылся каплями пота.

– Он мне… не хозяин, – процедил волшебник сквозь сжатые зубы. – Он мой… друг.

Куб вспыхнул еще ярче… и растаял, растекся по камню синей лужицей. От лужицы повалил зловещий, того же синего цвета, пар.

Глаза Синестры сузились, превратившись в щелки, и на сей раз Ронин не смог устоять на ногах.

– Что ж, ход сильный, достойный… однако напрасный.

Синестра указала на расплавленную Погибель… и та вновь обрела прежнюю форму.

– Ее секрет принадлежит только мне, как и многие другие секреты.

К этому времени вожак ящеров сумел подняться. Зашипев, выпустив когти, широко раскрыв пасть, он прыгнул к Синестре.

Бросив на ящера презрительный взгляд, черная дама указала в его сторону.

Земля под летящей к ней рептилией вздыбилась, струя раскаленной лавы окатила вожака ящеров с головы до пят. Чешуйчатая шкура покрылась жуткими волдырями, обуглилась, растворилась, за нею последовали мускулы и сухожилия. Произошло все так быстро, что ящер не успел даже взвизгнуть. На пол он рухнул бесформенной грудой дымящихся, почерневших костей.

– Темперамента не занимать, – бесстрастно заметила Синестра, – но сколько же недостатков во всем остальном…

С этим она повернулась к Ронину и Ириди.

Но жрицы на прежнем месте не оказалось.

Тут на лице Синестры впервые отразилось некоторое недоумение. Гнев ее тут же обрушился на Ронина, с великим трудом пытавшегося подняться.

– Где дренейка? Где она?

– Не знаю, – через силу ухмыльнувшись, ответил волшебник.

Едва сумев кое-как восстановить дыхание, Зендарин отшатнулся назад. Наконец-то… наконец-то он сделал последний шаг к тому, чтобы никогда больше не испытывать голода. Да, шаг этот стоил ему почти всей силы посоха, но взамен он получит ее столько, что хватит на сотню жизней!

Переведя дух, он склонился над ямой.

– Ты меня понимаешь, не так ли?

– Да, – пророкотал голос снизу.

Эльф крови улыбнулся.

– Ну что ж, час настал.

Темный силуэт Даргонакса устремился наверх, к Зендарину.

– Да… час настал…

– Ты будешь во всем повиноваться мне, – продолжал эльф крови. – Ты будешь…

Из ямы раздался чудовищный… нет, вовсе не рев, не раз и не два сопутствовавший стараниям Зендарина. То был, скорее, смех… смех, весьма и весьма напомнивший смех темной госпожи.

– Повиноваться тебе? Ну уж нет, – с издевкой, так же напомнившей Зендарину тон той же особы, откликнулся Даргонакс. – Ты ведь – лишь немногим больше, чем грязь под моими ногами.

Эльф крови не верил собственным же ушам.

– У тебя нет иного выбора, кроме как повиновения мне! – в гневе вскричал он. – Я в этом абсолютно удостоверился!

Темный силуэт поднялся над ямой, разросся ввысь, вширь, заслонив от Зендарина все остальное. Огромная драконья голова замерцала во мраке призрачным аметистовым светом.

– Удостоверился ты только в одном – в собственной глупости, – объявил Даргонакс.

Зендарин устремил всю волю в краденый посох, надеясь, что в нем еще хватит магической силы.

Даргонакс, раскрыв пасть, метнулся к нему.

Эльф крови исчез.

Исполинский дракон тут же остановился. Нет, он не был ни зол, ни раздосадован… скорее, он забавлялся от всей души.