Даргонакс рассмеялся. Вселять в окружающих ужас пришлось ему по нраву.

Не дрогнули всего только трое. Дракона пустоты Даргонакс раньше ни разу не видел, хотя жизненной силы пленника поглотил, отведал на вкус немало. Дракон пустоты не мог даже сдвинуться с места, однако им овладел явно не страх, а ярость. Уже одно это привело Даргонакса в нешуточное восхищение. Дракон пустоты оказался не просто жалким невольником, но существом много, много выше всех остальных, кроме тех, что, как обещала «матушка», станут следующими.

Второй из этих троих, конечно же, оказалась она. По-прежнему в облике смертной, при виде творения рук своих «матушка» заулыбалась от гордости. Даргонакс расправил огромные перепончатые крылья, насколько хватило места, и игольно-острые кончики их оставили царапины на твердом камне скалы. Вытянись он в полный рост, его аметистовое тело заполнило бы без остатка все подземелье. Дракона пустоты он превосходил в величине вдвое, а может, и втрое. Контуры его туловища сияли неярким туманным светом, словно бесплотные, призрачные.

– А вот и мое дитя, – сообщила Синестра всем, кто еще мог ее слышать, но в особенности кое-кому одному. – Разве он не великолепен?

Но третий из тех, кто посмел не испытывать страха, отрезал лишь:

– Он – само непотребство.

Даргонакс тут же склонил к оскорбителю огромную голову. В его пасти, куда могла поместиться дюжина ящеров разом, сверкали сотни зубов, каждый – длиною с меч. Переднюю часть ее украшали чудовищные клыки вдвое длиннее прочих зубов, придававшие «улыбке» сумеречного дракона еще более устрашающий вид. Венчали голову кривые, загнутые к затылку рога, соперничавшие с жуткого вида шипами, гребнем тянувшимися от темени к шее и далее, а затем словно взрывавшимися, в невероятном множестве усеивая громаду тела Даргонакса до кончика хвоста. Казалось, с каждым сделанным вдохом сумеречный дракон чуточку прибавляет в величине. В огромных, точно щит великана, глазах без зрачков застыло отражение жалкого человечишки в длинных одеждах, обреченного на скорую гибель.

– Нет, Даргонакс! – приказала Синестра, хотя в ее голосе не слышалось ни намека на беспокойство о жертве исполинского зверя. – Нет… не сейчас.

Даргонакс слегка подался назад, обратил взгляд в сторону черной драконицы, тело его запульсировало, заискрилось.

– Но, матушка… ты ведь мной больше не командуешь.

Огромный зверь вновь устремился к добыче… и вдруг все его тело пронзила нестерпимая боль. Как он ни корчился, как ни извивался, а избавиться от мук не мог. Казалось, его вот-вот разорвет на миллион крохотных кусочков…

– Разве я не предупреждала о надлежащем поведении? – промурлыкала супруга Смертокрыла. – Уж не решил ли ты, будто перерос мою власть? Ты же знаешь: от того, что внутри тебя, не убежать.

Ответить Даргонакс не мог – мог разве что вопить, визжать от немыслимой муки. Самый чудовищный зверь на весь мир, он, корчась в судорогах, рухнул на пол.

Глядя на все это, Ронин, знавший, какими силами наделены драконы из рода Смертокрыла, задумался: что же за заклинание она сотворила? Обычным его было никак не назвать. Вдобавок, от него веяло знакомой гнусностью, которой он не чувствовал с… с того самого дня, как уничтожил Душу Демона, со дня изгнания орков из Грим Батола.

Волшебник невольно вытаращил глаза.

«Со дня уничтожения Души Демона…»

Что до крылатого исполина – он, наконец-то, оправился настолько, чтоб поднять взгляд на создательницу и мучительницу.

– Ты обманула меня! Обманула! – кое-как проговорил он. – Но я сильнее! Сильнее! Я – Даргонакс! Я…

Тут он вновь вскрикнул и замер.