Листья и ветки, сорванные бурей с деревьев, валялись повсюду и цеплялись за ноги, точно раскрытые капканы. То и дело приходилось перелезать через упавшие деревья. Одно действительно было богатырским, и молния расколола его почти пополам. От ствола, еще недавно живого и полного соков, остро пахло свежей древесиной. Запах был таким мощным, что Наташа даже задохнулась.

Ливень умыл обоих путников, хотя бы на время притупив неприятные «ароматы», и Гвэрлум воспряла духом.

И вдруг ей вспомнился Андрей. Как он лежал на лавке и глядел на нее укоризненными мертвыми глазами.

От острой боли она даже застонала сквозь зубы. Как она сможет жить с такими воспоминаниями! Рано или поздно раскаяние убьет ее.

И ей стало невыразимо стыдно оттого, что она радуется прошедшей буре и тому, что продолжает идти вперед, наперекор стихиям, — а князь Андрей уже начал истлевать в земле.

И еще она сделала одно открытие. Оказывается, она, Гвэрлум, совершенно не верит в бессмертие души. Ну не может поверить — и все! Может быть, у нее органа такого в организме нет, которым человек верит… Неприятно. Как будто она ущербная какая-то.

А если душа на самом деле бессмертна (от этого предположения Гвэрлум едва не упала, так закружилась у нее вдруг голова), то Андрей не умер. Смотрит на нее с небес, покачивает головой. Может быть, даже сочувствует. Он ведь теперь все знает… Знает, почему она это сделала, знает, что она ради него пошла на большие жертвы. Да, Андрей теперь точно знает, что Гвэрлум пыталась спасти его.

— Неделька, — окликнула старика Наташа.

Оба остановились. В лесу теперь было очень тихо. Только слышно было, как потрескивают где-то сучья да тяжелые капли воды срываются с листьев и падают на сырую землю.

— Что тебе? — спросил старый скоморох неприветливо. Ему не понравилось, что они стоят. Нужно идти, не то замерзнут оба, а хуже нет простуды в долгой дороге.

— Скажи, а вот, положим, человек умер… Ну, не святой человек, а просто хороший. Он ведь в рай попадет?

— Это не нашего ума дела, — ответил Неделька. — Об этом ты лучше Лавра спроси, когда вернемся.

— Так мы, может быть, через год только вернемся! — воскликнула Наташа. — Он же говорил…

— Ну, так через год и спросишь, — бросил Неделька. — Куда спешить-то?

И снова зашагал вперед.

Наташа ошеломленно посмотрела ему вслед. И правда, куда спешить? Эти люди, похоже, никуда не спешили — и все-таки успевали везде вовремя. Вот еще одна загадка. Что такое время? Кажется, современный человек подчинил себе время и пространство. Мобильные телефоны, перелеты по воздуху… А все равно везде опаздывает. И за жизнь успевает очень немногое.

А эти, средневековые господа, — они ведь пешком ходили или там на лошадях, сообщения доставляли хорошо если за неделю, а то ведь и месяц мог пройти, пока в какой-нибудь Тьмутаракани узнают, что на Москве царь помер…

И успевали! Успевали так много! Страшно даже представить.

«Может быть, время — категория далеко не такая простая, как мы привыкли думать, — размышляла Наташа, озираясь по сторонам. — Может быть, время тоже то растягивается, то сокращается… И не только для отдельного человека. Ну, к примеру, когда целуешься с любимым парнем, время летит быстро, а когда ждешь под дверью деканата справку — тянется, как резина… А если оно и для человечества такое. То есть раньше текло медленно, а потом побежало все быстрее. И чем больше человек старается его обогнать, тем быстрее оно скачет? Вот тема! Надо будет с Вадимом обсудить», — решила Наташа.