— Хотели отомстить Андрею Палицкому? Но за что?

— Был бы Авдей рядом, мы бы его расспросили, — вздохнул Харузин. — Но Авдея нет. Да он и не стал бы с нами разговаривать. Он нам с тобой и под пыткой ничего бы не сказал. Думает, мы с Натальей были заодно.

— Странный он человек, — заметил Харузин, на мгновение вернувшись воспоминанием к Авдею.

— Обыкновенный… — поморщился Лавр. — У него никогда не было своей жизни. Всегда жил ради кого-то другого. Обычная доля женщин и слуг… Знаешь что, Сванильдо? Я думаю, они не Андрею отомстить хотели.

— Почему?

— Потому что Андрей — слишком случайная жертва. Он мог умереть по дороге. Мог скончаться от ран сразу по приезде в Новгород. Мог вообще в Новгород не приехать. Откуда они знали, что Палицкий сюда прибудет да еще остановится в доме у Флора? Нет, Сванильдо, они не в Андрея метили, а в нас с Флором. Точно тебе говорю. Я не знаю еще, какая досада от нас этим людям приключилась. Надеюсь, что большая!

— А будет еще больше, — заверил Эльвэнильдо. — Я тут одну штуку придумал…

* * *

Девушка бродила по лесу. Час был вечерний; тени удлинились, и в них появилось что-то зловещее. Лес нависал нерушимой стеной над узкой полосой луга, что простирался между городом и чащей. Несмотря на осеннюю прохладу, девушка была одета довольно легко — в темную красную кофту и юбку из хорошей полепной ткани. На голове у нее было два платка, простой и красный.

Ее узкое лицо с зеленоватыми глазами было бледным и печальным, но что-то дикое нет-нет да мелькало во взгляде, когда она озиралась по сторонам.

Затем девушка взялась обеими руками за длинную юбку и решительно зашагала в сторону леса — как будто переступила незнакомый порог.

В лесу ее сразу окутала темнота. Свет почти не проникал сквозь густые кроны. Листья падали и падали, но, казалось, меньше их на ветках не становилось. Воздух был заполнен их трепещущими тельцами — они как будто летали повсюду, то и дело задевая незнакомку.

Она приходила сюда уже третий день. Сегодня ей показалось, что кто-то внимательно следит за каждым ее шагом. В предыдущие два дня этого чувства не было. Разве что вчера под конец этой странной, одинокой прогулки — тогда ей тоже почудилось, что ее заметили. Но сегодня это ощущение пришло сразу и было необыкновенно сильным.

Девушка принялась напевать. Голос у нее оказался глуховатый, но приятный:

Эту песню одинокая девушка в лесу повторяла снова и снова, мало смущаясь тем, что никаких «баштанов» и «лиманов» в Новгородской губернии времен царя Иоанна не водилось. Да и позднее — тоже. Ну да что поделаешь, это была единственная мрачная и вместе с тем достаточно простая девичья песня, что приходила Эльвэнильдо на ум. «Плач по Боромиру» в данной ситуации явно был бы излишним.

Откуда-то из чащи вдруг выступил человек. Это был мужчина лет сорока с лишним, лысоватый, с очень простым лицом. Ничего особенного в нем не замечалось. Ни шрама там, ни взгляда зловещего. Обыкновенный человек, каких много. Вполне мог бы торговать где-нибудь в лавке.

Он протянул к девушке руку и взял ее за плечо.

На него глянули траурные глаза с длинными, загибающимися кверху ресницами. Эльвэнильдо провел несколько часов перед зеркалом, прежде чем совладал с косметикой — слишком жирной и яркой. Обыкновенный-то грим всякий эльф умеет накладывать на себя без особого труда.

Алые губы разомкнулись, проговорили:

— Помоги…

Мужчина провел ладонью по телу «девушки», которая покорно изгибалась, подставляясь под ласкающую руку.

— Кто ты? — спросил мужчина почти грубо.