— Но за неделю до свадьбы он встретил другую… — бормотал Эльвэнильдо, дурея от собственной храбрости.

— Чего ты хочешь? — перебила рослая женщина.

— Я хочу счастья… — сказал Эльвэнильдо.

— Что тебе нужно для счастья? — опять спросила рослая женщина.

— Убить соперницу… Приворожить милого… Чтобы — навечно! — выпалил Эльвэнильдо.

— Простая просьба и легко ее выполнить, — задумчиво молвила женщина. — Как твое имя?

— Я уже говорила… — напомнил Эльвэнильдо.

— Как твое имя? — прикрикнула женщина. В этом вопросе таился какой-то особенный смысл. Возможно, так начинается прием в секту.

Эльвэнильдо покорно сказал:

— Сванильда, госпожа.

— О чем ты просишь?

— Убить соперницу, приворожить милого.

— Как зовут соперницу?

— Наталья.

Эльвэнильдо нарочно назвал это имя. Нехитрый психологический трюк. Если Гвэрлум действительно бросила сатанистов и удрала от них, то ее имя вызовет у них дурные ассоциации. Стало быть, помогать «Сванильде» злые гады будут куда охотнее.

Забавно, что такая примитивная уловка сработала.

Рослая женщина вздрогнула, голос ее зазвучал сурово:

— Наталья. Да будет она проклята! Назови имя милого.

— Андрей.

А вот здесь имелся определенный риск. Если сатанисты действительно намеревались сжить со свету Андрея Палицкого, как предполагал поначалу Харузин, то имя «Андрей» им не понравится. Отреагировали же они на «Наталью»! А если прав Лавр и целью покушения были на самом деле близнецы, которых обвинят в убийстве и предадут позорной лютой смерти, то имя убиенного боярина ведьмы оставят без особенного внимания.

Женщина сказала равнодушно:

— Выполнить твою просьбу нетрудно. Что ты отдашь нам?

Эльвэнильдо опустил голову, чтобы скрыть выражение глаз. Итак, Палицкий им не был нужен. Они не его ненавидели. Он просто им под руку подвернулся. «Да я просто молодец! — подумал он. — Баба-яга в тылу врага… Сколько всего разузнал на одной психологии и ролевой игре в глупую влюбленную дуру! Впрочем, — одернул он себя, — рано собой восхищаться. Ты еще выберись отсюда. Вот тогда и будешь штирлица ломать перед зеркалом, смывая дамский макияж…»

И все-таки настроение у него поднялось.

На шее у «Сванильды» было золотое ожерелье. Оно принадлежало еще Анастасии, матери близнецов. Лавр отдал его «разведчику», не задумываясь. «Память нашей матери — не в золоте», — сказал он.

Сняв ожерелье, лесной эльф протянул его ведьме. Та приняла, поднесла к огню, громко крикнула — радостным, птичьим голосом. И прочие вскочили, принялись плясать вокруг «Сванильды». Среди них лесной эльф заметил и Сольмиру. Это уже было опасно. Сольмира не раз видела Харузина в доме близнецов и могла бы узнать его.

Оставалось надеяться на то, что у ведьмы полностью отсутствует интуиция. В конце концов, чаще всего мы человека узнаем лишь в тех случаях, когда ожидаем его увидеть. А как только он переоденется да еще окажется в непривычном интерьере — все, узнавания не происходит.

И только если люди по-настоящему любят или ненавидят друг друга, — только тогда они узнают друг друга при любых обстоятельствах…

Он оказался прав. Сольмира, опьяненная происходящим, почти не смотрела на «новенькую». Она кружилась на поляне, что-то самозабвенно пела и смотрела на луну, которая вертелась у нее над головой.