Три года Ивик жила как в аду.

 Да собственно, можно сказать прямо    она жила в аду. Только то, что куратору, коим она тогда работала, редко приходится воевать в Медиане    только это ее и спасло. В Медиане она даже не смогла бы себя защитить. Она тогда почти ничего не писала. Она не знала, как жить, зачем жить...

А потом притерпелась. Оказалось, что и в аду жить можно. И даже можно творить, и восстановился Огонь, и все пошло по старому    хотя и на другом уровне.

 То, что Марк изменяет ей, узнала далеко не сразу. Сначала было вот это   "своя жизнь". Если Огонь был в их отношениях, то ушел безвозвратно. Марк охладел    не кидался к ней издалека, не повторял, как любит ее, супружеский секс стал именно просто супружеским сексом. Все это уходило постепенно, не сразу, и непонятно было, отчего так плохо. У Марка друзья, он хочет посидеть подольше в пивной? Да и прекрасно! Он же не собачка, ждать ее, а потом лежать у ног. Марку нужно помочь кому то из родни? Пожалуйста. Все хорошо. Непонятно только, отчего так муторно, тревожно, страшно на душе...

 Однажды Ивик сорвалась от этого напряжения, накричала на Марка    ни за что. Раньше он бы сидел и моргал, как побитая собака, и ее бы это сразу обезоружило, и по первому ласковому ее слову он снова кидался к ней и обнимал, все прощая и прося прощения.

А теперь    молча встал и вышел. И не возвращался до поздней ночи. Ивик чуть с ума не сошла. А Марк вернулся и сказал спокойно "У меня своя жизнь. Я для тебя не мужчина, а собачка, а мне эти твои выходки надоели. Или прекрати на меня орать, или можешь вообще не приходить". Ивик растерзанная, униженная, уползла в угол. Терзали ее при этом    угрызения совести. Он ведь прав! Она в самом деле всю жизнь относилась к Марку не так, как должно. Недостаточно уважала. Недостаточно любила. Он вел себя как святой, обожал ее, но ведь он мужчина в конце то концов. И он тоже хочет нормального к себе отношения. Да, ей больно сейчас, но ведь это она виновата. Ивик подошла к Марку и начала мириться. Он согласился    но как то суховато. Так и быть, дескать, посмотрим на твое дальнейшее поведение.

И все таки Ивик долго не могла понять, в чем дело. А ведь даже знала Ту. Работала Та маляром штукатуром в бригаде Марка. Двадцать пять лет. Детей нет    неизлечимое бесплодие, и муж бросил поэтому. Трагедия. Но    двадцать пять лет, юное свежее личико, округлые плечи, не изуродованные шрамами, звонкий голос, улыбка, жизнерадостность... Приходила к ним домой, приносила ведро ягод зеленики (бригадой ходили в лес недавно), брала журналы почитать, общалась с детьми, как хорошая знакомая. А Марк рядом с ней менялся, расправлялись плечи, возникал блеск в глазах (вот такой же блеск был тогда, раньше   "ты моя самая любимая", "Ивик, выходи за меня замуж"). Он даже брал Ту за плечи, даже чмокал в щечки    при Ивик. А что    в одной бригаде работаем, почти родственники... Это правдоподобно. Это нормально для Дейтроса. Ивик ничего не подозревала, и только мучилась чем то неясным.

И только месяца через три    поняла. Просто увидела своими глазами, случайно вернувшись раньше положенного на пару дней. "Возвращается муж из командировки"...

 Та даже как то особо не смутилась, застегнулась и спокойно вышла мимо Ивик. Марк избегал смотреть в глаза. А Ивик подошла к шкафчику, стала рыться дрожащими руками, нашла сердечную настойку, нацедила. Выпила. Выпила еще раз. Ее жизнь рухнула. Все, что было в этой жизни светлого, хорошего, настоящего    ушло навсегда. Незачем закатывать сцены, говорить что то, упрекать. Просто незачем. Все кончено.

 Дальше начался ад.