|
Каждый невиновен и считается таковым, пока не доказано противное, - согласен. Только вот когда противное докажут, может оказаться слишком поздно. Разве змею объявляют ядовитой лишь после того, как она ужалит? А ведь глаза у Джастина - или Фрэнка, или Фрэнки, как бишь его? - когда он говорил о Юго, были такие же холодные и безжалостные, как у змеи. Правда, осознал это Чарли не сразу, задним числом. Тогда ему просто стало не по себе. - Чарли, иди же обедать. Он скомкал бумагу, на которой так ничего и не написал, и, пока дети ели суп, быстро переоделся: в воскресном костюме ему было как-то не по себе. - Что пишет Луиджи? - Кланяется тебе. Много работает - праздники. - А про то дело - ничего? Чарли чуть не обманулся, но перехватил взгляд, брошенный женой на мальчика, и сообразил, что речь идет про электропоезд. - Он еще не получил моего письма. Оно придет только завтра утром. О чем с тобой говорил Уорд? - О детях, но мало. Прислушивался к праздничному шуму и время от времени вставлял слово. Ты напрасно так долго нес малышку на плечах: она слишком тяжелая, и теперь у тебя одышка. Верно. С некоторых пор Чарли стал одышлив и уже не без труда вытаскивает ящики с пивом из подвала. Он даже начал подумывать, не нанять ли подсобника. Что же он говорил о детях? Джулия глазами дала понять мужу, что не хочет вести об этом речь при ребятишках. - Я поняла одно: он их не любит, как, впрочем, и женщин. - Кто не любит детей, мама? - Один человек. - Какой человек? Тот, что сидел в баре, когда мы вернулись? - Нет. Он ушел раньше. - Мама, а он еще придет? - Нет. - Он умер? - Нет, просто уехал и очень далеко. - Далеко, как Нью-Йорк? - Он туда и отправился. Она увидела, как побледнел муж, и всполошилась. - Что с тобой, Чарли? - Ничего. Пройдет. Сделав вид, что подавился, Чарли выпил стакан воды. Нет, это просто смешно! Вопросы дочурки нагнали на него такого страху, что ему на мгновение почудилось, будто неподвижный взгляд Уорда настиг его даже в кухне. - Надеюсь, ты не простыл, пока дожидался шествия? Когда Уорд невозмутимо распахнул дверь и повесил свое мышино-серое пальто на вешалку, в баре оказалось, к счастью, с полдюжины посетителей, в том числе негр Дженкинс. Тем не менее Чарли раскрыл рот, словно испытывая потребность сказать нечто бесповоротное, такое, чего он ни в коем случае не должен говорить. Но он только осведомился, хотя обычно обслуживал клиентов без их просьб: - Пива? Он не сомневался: Уорд понял. Может быть, вспомнил фамилию Луиджи, которую прочел на конверте? Угадал, какую сеть плетет вокруг него Чарли почти против воли, повинуясь своего рода инстинкту самосохранения? - Пива! - откликнулся он, со вздохом взбираясь на табурет. Лишнее слово! Никто, правда, и ухом не повел. Впрочем, нет. Дженкинс удивленно повернул голову и, продолжая улыбаться, посмотрел на Уорда. Улыбка была широкая, во весь рот, но за ней чувствовалась какая-то серьезность. |
