|
Ее черные тугие косички свисали на фартук в розовых квадратах. За стеной захныкал младенец, и она пояснила: - Это мой братик. Ему пора давать рожок. Нордел встал с кресла. Без галстука, в войлочных туфлях, в старенькой домашней куртке, он выглядел гораздо менее суровым. В комнате царил беспорядок, играла куча детей, на полу валялся журнал, который издатель листал перед приходом гостя, гремело радио. - Чарли? - удивился хозяин. - Простите, что беспокою вас, Честер. Я долго колебался, но потом решил... В нижней части города, где бармен обычно видел Нордела только в типографии, тот выглядел совсем иным человеком, чем здесь, среди своих детей, и Чарли был даже разочарован, найдя его таким старым, смущенным, растерянным. Быть может, дело просто в том, что Нордел не ждал посетителя, дети шумят, за стеной хнычет младенец, радио не умолкает. Наконец он додумался выключить приемник, и это сразу разрядило атмосферу: шум перестал быть таким оглушительным и непрерывным. - Я ехал мимо и... Нордел досадливо прервал собеседника: - Вы ко мне насчет петиции? Чарли не предвидел такого оборота и почувствовал, что краснеет: он сообразил, как будет истолковано его появление. - Я знаю, многие удивлены, - продолжал Нордел, сам не менее сконфуженный. - Люди недоумевают, почему на этот раз я не выступил с протестом. - Я первый подписал петицию за, - поспешно вставил Чарли. - Вот как? Нордел окончательно растерялся и, машинально подняв с пола двухлетнего мальчугана, посадил его верхом к себе на колено. - Я долго раздумывал, какую позицию занять. В любом другом случае моя газета выступила бы против: на мой взгляд, в городе и без того довольно мест, где продают выпивку. Но вы, может быть, помните, как я однажды заходил к вам и расспрашивал об этом Уорде? - Вы еще сказали, что знаете его. - Я сказал: кажется, знаю. Возможно, я ошибся. Но, возможно, он - человек, которому я, к несчастью, когда-то причинил зло. - Тогда его звали не Уордом, а Ли, Фрэнком Ли, и жил он в Чикаго. - Вот как! - повторил Честер, с любопытством глядя на Чарли. С этой минуты бармену окончательно стало не по себе. Он сознавал всю бестактность своего поступка: любой с полным основанием сочтет, что он просто сводит счеты с возможным конкурентом, а это не слишком красиво. Как всегда в таких случаях, он запутался. - Заметьте, дело это не мое. Может быть, он вполне порядочный человек. - Полагаю, что, пока не доказано противное, мы не вправе судить о нем иначе. Точь-в-точь Маршалл Чалмерс. Опять, как в истории с фотоснимком, получалось, что не по-джентельменски ведет себя Чарли. - Для себя лично я не вижу никакого ущерба в том, что он получит разрешение на продажу пива. Я уже сказал: я первый подписал петицию в его пользу. И меня не касается, что он делал до приезда сюда. Почему Нордел так растерян и подавлен? - Вот это мне приятнее слышать, Чарли. - И все-таки я хотел бы вас предостеречь... Итальянец не находил нужных слов. Ему было жарко. Он сидел слишком близко от камина, где пылали поленья, а его и так лихорадило. |
