|
- Слушаю, Чарли. Вы хотели меня предостеречь? - Может быть, это пустяк. Просто меня удивляет, что в последнее время ваш сын чуть ли не каждый день торчит в бильярдной. И тут словно что-то щелкнуло, как бывает, когда выключается ток. Лицо у Нор дела стало непроницаемым, голос официальным и вежливым - таким говорят, когда хотят отделаться от нежелательного посетителя. - Благодарю вас. - Вы это знали? - Шестнадцатилетние юноши пользуются у нас в стране свободой в достаточно широких пределах. Задыхаясь от унижения, Чарли поднялся. Он сам промышлял букмекерством и не смел заговорить ни о ставках, ни о черной записной книжечке, казавшейся ему зловещим предзнаменованием. - Забудьте о нашем разговоре. Прошу извинить, что побеспокоил. - Ну что вы, что вы! - Чес, - донесся голос из кухни, - не подержишь ли малыша, пока я дам ему капли? - Сейчас иду. Девчушка, не перестававшая с любопытством поглядывать на бармена, поняла, что ей пора открыть ему дверь. - Спасибо, что заехали, Чарли. До скорого. Может быть, мы еще вернемся к нашей теме. Но было ли это учтивым отказом возвращаться к ней? Чарли вновь очутился на воздухе, увидел заснеженные газоны, освещенные окна домов, где скоро сядут за стол, и сразу же вслед за ними район кожевенного завода. Мимо "Погребка" он проскочил как раз в ту секунду, когда в фиолетовый прямоугольник двери вошел человек, походивший на Юго. Майк всегда напивался по субботам, но раньше делал это в одном и том же баре, в обществе знакомых, симпатизирующих ему людей. Шляться же, как сегодня, из бара в бар, распахивая двери все более неуверенной рукой, было, с точки зрения Чарли, чем-то вроде дезертирства, но заговори он об этом, опять создастся впечатление, будто он печется о собственных интересах. Итальянец проехал мимо отеля "Моуз", бар при котором недавно перестроили. Вот куда любят получать приглашение девицы вроде Мейбл и Авроры. Там к коктейлям подают крошечные сандвичи и сосиски, по вечерам играет рояль и цветная подсветка меняется в соответствии с музыкой. Как хорошо было раньше, когда все оставалось на своих местах: обитатели Холма - на Холме, рабочие-кожевники - в "Погребке", свои ребята - у Чарли, а бильярдная Скроггинса практически пустовала! Были люди порядочные, были чуть менее порядочные, но разной швали никто в глаза не видел. Но вот на перекрестке у "Четырех ветров" из машины вылез незнакомец, взял свой смешной чемоданчик, спустился вниз по улицам, пересек город, и все разладилось. Неужели это лишь фантазии Чарли? Даже Джулия, когда он толкует ей про Уорда, слушает иногда с таким снисходительным видом, словно муж несет чепуху. Джастин ей не по душе - он не любит детей, но она не обращает на него внимания. Остальные говорят о нем лишь потому, что он новый человек в городе, да и говорить о чем-то надо. Для них это вроде забавы. - Давно ушел? - осведомился бармен, вернувшись к себе и заметив, что место Джастина не занято. - Сразу после тебя. Уорд нарушил свое расписание: ему полагалось бы еще сидеть в баре. Впрочем, последовать за Чарли на Холм он не мог: машины у него нет, а вызвать одно из немногочисленных городских такси не было времени. Однако не знать, где он, вряд ли лучше, чем видеть перед собой его бесстрастное лицо: в обоих случаях на душе неспокойно. |
