Вы самый близкий.

         С любовью

         Оглоблин Прон».

         Иду.

         Прихожу в Криушу.

         Оглоблин стоит у ворот

         И спьяну в печенки и в душу

         Костит обнищалый народ.

         «Эй, вы!

         Тараканье отродье!

         Все к Снегиной!..

         Р-раз и квас!

         Даешь, мол, твои угодья

         Без всякого выкупа с нас!»

         И тут же, меня завидя,

         Снижая сварливую прыть,

          Сказал в неподдельной обиде:

         «Крестьян еще нужно варить».

         «Зачем ты позвал меня, Проша?»

         «Конечно, ни жать, ни косить.

         Сейчас я достану лошадь

         И к Снегиной… вместе…

         Просить…»

         И вот запрягли нам клячу.

         В оглоблях мосластая шкеть —

         Таких отдают с придачей,

         Чтоб только самим не иметь.

         Мы ехали мелким шагом,

         И путь нас смешил и злил:

         В подъемах по всем оврагам

         Телегу мы сами везли.

         Приехали.

         Дом с мезонином

         Немного присел на фасад.

         Волнующе пахнет жасмином

         Плетневый его палисад.

         Слезаем.

         Подходим к террасе

         И, пыль отряхая с плеч,

         О чьем-то последнем часе

         Из горницы слышим речь:

         «Рыдай не рыдай – не помога…

         Теперь он холодный труп…

         Там кто-то стучит у порога…

         Припудрись…

         Пойду отопру…»

         Дебелая грустная дама

         Откинула добрый засов.