|
Надеюсь, что ты здоров и виды на урожай хорошие. С уважением, Роберт». Тут Джайлс взорвался. Повернувшись к Робину, он заговорил прерывающимся от ярости голосом: – Значит, по твоему, я трус? Да разве я по доброй воле остался в благополучном Вулверхемптоне? Я отдал бы все за то, чтобы, окончив Оксфорд, пойти в действующую армию! Робин был потрясен этой трудно объяснимой вспышкой. Он понял, что нечаянно задел в брате больную струну. – Я отлично знаю, что ты не трус, – примирительно сказал он. – Честно говоря, у меня не хватало мужества жить Под одной крышей с отцом. Но Джайлса это не успокоило. – Кому то надо было взвалить на себя груз семейных обязанностей, – прорычал он, – а от тебя этого ждать не приходилось. Ты был слишком занят своими приключениями. Робин понемногу тоже начинал злиться. – У меня никаких семейных обязанностей не было, – отрезал он. – Меня даже за семейный стол сажали неохотно. Я не был любимым сыном. Мое присутствие или отсутствие никого не волновало, и я считал, что для поддержания славного имени Андервиллей, мне лучше всего убраться из Англии. – Не говори глупостей! Я был старшим сыном И наследником, поэтому отец уделял мне больше внимания, но он не совершал по отношению к тебе никаких несправедливостей. Даже был щедр, если учитывать, что твое поведение вывело бы из себя даже святого. – Ну как же: наш щедрый и справедливый отец! – с горечью подхватил Робин. – Ты ни разу не видел, как он хватал меня за плечи и смотрел мне в лицо, словно не веря, что я его сын, что ему так страшно не повезло. Он только один раз сказал, что мать умерла по моей вине, что лучше бы, выжила она, а не я, но эта мысль была у него в глазах всегда. Всегда! Ну вот наконец это вышло наружу – мучительная память о женщине, чья смерть вырвала из их семьи сердце. – Отец сказал тебе такое? – недоверчиво переспросил Джайлс. – Да. – И тут, глядя на брата сверкающими от гнева глазами, Робин высказал то, о чем старался не думать: – Ты этого вслух не говорил, но я знал, что у тебя на уме то же самое. Наступила тишина. Потом Джайлс спросил: – Откуда ты это взял? – Тебе на пальцах объяснить? Она была твоей матерью, его женой. Тебе было пять лет и ты ее обожал – ж она обожала тебя. Она каждый, день приходила в детскую читать тебе книжки и петь песенки. Кажется, она даже успела научить тебя читать. Лицо Джайлса стало серым. – Кто тебе про это рассказал? – прошептал он. – Слуги. Поскольку у меня никогда не было матери, мне хотелось знать, чего я лишился. Это было мое первое упражнение по сбору информации. Слуги ее боготворили, потому что она обращалась с ними совсем не так, как ожидали от маркизы. – Робин закрыл глаза, стараясь отогнать от себя боль одиночества, которую испытал в детстве, – Как я тебе завидовал! Она была у тебя хотя бы пять лет. На твоем месте я бы подстроил несчастный случай для мальчишки, который убил твою мать. – Робин, опомнись, черт побери! Что ты говоришь?! – воскликнул Джайлс. – Я никогда не испытывал к тебе ничего подобного. Конечно, я горевал по маме – ее смерть была самым страшным событием в моей жизни. Но мне и в голову не приходило винить тебя за то, что ты жив, а она нет. – А отцу приходило. И он ни на минуту не давал мне это забыть. Джайлс опять повернулся лицом к саду. Его широкие плечи окаменели. – Когда женщина умирает при родах, большинство ее родственников воспринимает это как Божью кару. Но некоторые, в том числе наш отец, возлагают вину на ребенка. Остальные похожи на меня. Они… они берегут этого ребенка, потому что это все, что у них осталось от дорогой им женщины. Голос Робина смягчился: – Да, ты это делал и делал хорошо. |
