|
Робин удивленно смотрел на Коллингвуда. Что ни говори, пятьсот фунтов в год – это вовсе не мало. – А кто оставил ей эти деньги? Она говорила, что ее отец умер без гроша в кармане. – Тетя Максима, леди Кленденнон. Она была крестной Макса и очень его любила. Хоть и жаловалась, что он страшный мот, но говорила про это всегда с улыбкой и обожала получать от него письма. – Коллингвуд вздохнул. – Если бы у Макса было бы столько же здравого смысла, сколько обаяния, он стал бы премьер министром. Тетя Максима знала, что оставлять ему деньги – бессмысленно, и решила вписать в завещание его дочь. Она умерла зимой, и ее поверенный написал брату в Бостон. Поэтому он и приехал в Англию. Поскольку поверенный не спешил исполнять завещание. Макс поехал в Лондон, чтобы выяснить причину задержки. – Но почему ваш брат не рассказал об этом Макси? У меня создалось впечатление, что денежными делами у них ведала она. – Макс запретил мне говорить с ней о наследстве, пока не будет покончено со всеми формальностями. Он не хотел, чтобы ее постигло разочарование в случае, если из этого ничего не выйдет, – объяснил Коллингвуд. – Оказалось, что в завещании тетя Максима специально оговорила условие, что Максима сможет вступить во владение наследством не раньше, чем ей исполнится двадцать пять лет. Да и после этого проценты не будут выплачиваться вплоть до смерти Макса. Как видите, тетя приняла меры, чтобы брат не промотал Наследство своей дочери. Когда он умер, необходимость в них отпала, но основной наследник, лорд Кленденнон, требовал, чтобы поверенный изыскал предлог лишить Макси наследства. Мой кузен очень корыстолюбив и хотел заполучить ее долю. Недавно он узнал, что мать Максимы была индианкой, и высказал предположение, что она незаконнорожденная, плод случайной связи, а может быть, и вообще не дочь Макса. Робин удивленно присвистнул. – Тогда понятно, почему вы не хотели говорить об этом Макси. Она была бы вне себя от ярости. – И с полным на то основанием. Узнав эти инсинуации, я поручил своему поверенному написать коллеге в Бостон. На прошлой неделе я получил копию свидетельства о браке между братом и ее матерью. Их обвенчал англиканский священник, и Максима рождена в законном браке, – Коллингвуд удовлетворенно улыбнулся. – Но даже, если бы они женились не по христианскому обряду, я бы доказал, что по законам народа ее матери они были мужем и женой. Вообще то говоря, завещательное распоряжение тети Максимы оставалось бы в силе, даже если бы Максима и была незаконнорожденной. Но Кленденнон мог бы под этим предлогом оспорить завещание, и судебное разбирательство потребовало бы много денег и сил. Получилось же все гораздо проще. – Вы потратили немало сил, чтобы защитить интересы своей племянницы. – Ну как же иначе, она родной мне человек. Я ее люблю. Если бы у моих дочек была хоть капелька ее характера. – Тут Коллингвуд впервые улыбнулся. – Но не больше капельки. Я бы с Максимой намучался. Такой оригинал, как Макс, гораздо больше годился ей в отцы. – Коллингвуд встал. – Я еще несколько дней проживу в «Кларендоне». Хотелось бы до отъезда в Дарем повидаться с Максимой. Вы ей скажете, что я приходил? – Обязательно, – ответил Робин. – Может быть, вы ей сами расскажете про наследство? Коллингвуд пожал плечами. – Решайте, как лучше. Если она вас захочет видеть, а меня нет, расскажите ей про наследство – может, это ее порадует. Боюсь, что я наломал немало дров. – Макси повезло, что у нее такой добросовестный дядя, – сказал Робин. – Вы были в очень сложном положении. Тут любой наломал бы дров. – Спасибо. Коллингвуд ушел с несколько успокоенным видом. Оставшись вдвоем с Марго, Робин спросил ее: – Ты все поняла, что следует из рассказа Коллингвуда? Марго задумчиво кивнула. |
