|
— Сын мой, ты можешь исповедаться только в том, что помнишь. — Это как раз то, что я пытаюсь донести до вас, святой отец. Все мои воспоминания обрывочны. Кусочки и фрагменты. — Хорошо, я приму твою исповедь, но, мне кажется, тебе требуется нечто большее, чем таинство исповеди. — Это потому, что мои воспоминания — от других людей. — … — Вы слышали, что я сказал? — Я так понимаю — в тебе есть донорские части? — Да, но... — Сын мой, ты не можешь нести ответственность за действия не принадлежащего тебе мозга, как не можешь нести ответственность за действия пересаженной тебе руки. — Парочка таковых у меня тоже имеется. — Прошу прощения? — Моё имя Камю Компри. Вам это ни о чём не говорит? — ... — Я сказал, что моё имя... — Да, да, я слышал, слышал. Я просто удивлён, что ты пришёл сюда. — Потому что у меня нет души? — Потому что для меня это редкость — принимать исповедь у общественных деятелей. — Значит, вот что я такое? Общественный деятель? — Почему ты пришёл сюда, сын мой? — Потому что я боюсь. Боюсь, что я, возможно, не... не существую. — Твоё присутствие здесь доказывает, что ты существуешь. — Да, но в качестве чего? Скажите мне, что я не ложка! И не чайник! — Я не улавливаю в твоих словах смысла. Прости, но у меня длинная очередь на исповедь... — Нет! Это важно! Мне нужно услышать от вас, что... Мне очень нужно знать... что я человек! — Но ты ведь знаешь, что церковь официально не определила свою позицию относительно расплетения. — Я не об этом спрашиваю... — Да-да, я понимаю. Понимаю. Понимаю... — Что вы как духовное лицо думаете... — Ты требуешь от меня слишком многого. Я здесь для того, чтобы давать отпущение, не больше. — Но ведь у вас есть своё мнение, не так ли?! — ... — Когда вы впервые услышали обо мне... — ... — Что вы подумали, святой отец? — Я не вправе отвечать на это, а ты не вправе спрашивать! — Но я спрашиваю! — Ответ не послужит тебе на пользу! — Тогда, святой отец, я подвергну вас испытанию. |
