|
Лев не удивлён. Деверь Элины очень старомоден во всём, что касается взаимодействия с внешним миром. В то время как её муж, похоже, проводит больше времени вне резервации, чем дома, охотник Пивани живёт по заветам предков. — Да он никогда меня особенно и не любил, — замечает Лев. Элина накрывает его ладонь своей. — А вот здесь ты неправ. Он не разговаривал о тебе, потому что ему было слишком больно. — Она ненадолго замолкает, глядя на их сомкнутые руки. — И ещё потому, что он чувствовал себя частично ответственным за то, что ты стал хлопателем. Как и я. Лев поднимает на неё непонимающий взгляд: — Что за глупость! — Ты так считаешь? Мы могли бы пойти против воли Совета. Если бы мы настояли... — ...то это только ухудшило бы положение. Для всех нас. Моё присутствие постоянно напоминало бы вам, что Уил пожертвовал собой, спасая меня. — И тебя, и Кили, и всех остальных детей, что были в том походе. Доктор откидывается на спинку кресла. Она по-прежнему не в силах встретиться с Левом глазами, поэтому смотрит через каньон и приветственно машет рукой не сводящей с них глаз соседке. Женщина машет в ответ и, смутившись, делает вид, будто занята растениями в горшках. — Посмотрите мне в глаза, Элина, — говорит Лев и ждёт, пока она не выполняет его просьбу. — Уйдя отсюда, я стал на путь, ведущий к гибели. Единственное, чего мне хотелось — это излить свою злобу на весь мир. Но вовсе не вы зародили её во мне. Это сделали мои родители. Юновласти. Паршивые орган-пираты, забравшие Уила. Не вы! Лев смыкает веки, стараясь прогнать от себя воспоминания о том страшном дне. Ему, как и Пивани, слишком больно. Юноша глубоко вздыхает, берёт себя в руки и снова открывает глаза. — Да, я превратился в нечто ужасное. Я побывал в аду. Но я вернулся оттуда. Губы Элины трогает улыбка. — И теперь ты здесь. — И теперь я здесь, — кивает Лев. Однако он не имеет понятия, куда его занесёт завтра. • • • После заката Лев приходит в большую гостиную. — Живой! — восклицает Коннор, увидев друга. Коннор неспокоен; однако, похоже, он уже не в таком напряжении, как раньше. — Не ожидал? — Не-а. Ты каждый раз как чёртик из табакерки. Вместо форменной сорочки, которую Коннор стянул с полицейского, на нём теперь дизайнерская рубашка в арапачском стиле из домотканого полотна. Она ему очень идёт, и в то же время что-то здесь глубоко не так. Резервация и Коннор в мозгу Лева как-то не сочетаются. — Мне нравится твой хвостик, — говорит Коннор, имея в виду причёску Лева. Тот пожимает плечами: — Да зарос вот... Но, может, я их так и оставлю. |
