|
Казалось, страх передался даже волосам -- они буквально встали дыбом вокруг всей головы и торчали на затылке, словно кудряшки перепуганной негритянки. --Брось, Джесси, -- сказал Равич. -- Вечно ты все преувеличиваешь. Заурядное обследование. На всякий случай. --На какой всякий случай? -- встрепенулась Джесси. --На случай заболевания. Мало ли у человека болячек. --На случай какого заболевания? --Да не знаю я, Джесси! Я же не ясновидящий. Для того мы тебя и оперируем. Но я скажу тебе всю правду. --Точно скажешь? --Точно скажу. Джесси дышала мелко и часто. Чувствовалось, что Равичу она не вполне верит. И спрашивает его, наверное, уже в двадцатый раз. --Хорошо, -- сказала она наконец и обратилась ко мне. -- Ну, что ты скажешь про Париж? --Он свободен, Джесси. -- Я правда не знал, что еще сказать. --Все-таки я дожила, -- пробормотала она чуть слышно. Я кивнул. --И до освобождения Берлина доживешь, Джесси. Она помолчала немного. --Ты лучше съешь чего-нибудь, Людвиг. В Париже ты вечно ходил голодный. Там мои двойняшечки кофе приготовили и пирог. Мы сегодня не будем грустить. Все так быстро накатило. Сперва Париж, потом это. И прошлое вдруг совсем рядом. Как будто вчера. Но ты не думай об этом! А скажи, какое хорошее все же было время, несмотря ни на что, особенно по сравнению... -- Она кивнула на тахту и на себя, лежачую. -- Ладно, иди скорее, выпей кофе, Людвиг. Кофе свежий. Вон, Равич уже побежал. -- Она вся подалась ко мне с видом заговорщицы. -- Я ему не верю! -- прошептала она. -- Ни единому слову! --А мне? --И тебе тоже, Людвиг! А теперь иди и поешь! В комнате набралось уже человек десять. И Боссе был здесь -- он сидел у окна, уставившись на улицу. Там было тепло и пасмурно, дождь совсем было надумал моросить с пепельно-белого неба, но потом расхотел. Окна были закрыты, с орехового комода ровно, как большая усталая муха, жужжал вентилятор. Близняшки Даль вошли с кофе, штруделем и сливовым пирогом, пританцовывая, как пара пони. В первый миг я их даже не узнал. Они теперь снова стали блондинками -- в узеньких коротких юбочках и легких, в поперечную полоску, хлопчатобумажных свитерках с коротким рукавом. --Аппетитные чертовки, правда? -- раздался голос у меня за спиной. Я обернулся. Это, конечно же, был Бах, тот самый чудак, который все никак не мог выяснить, какая из близняшек позволит ему безнаказанно щипать себя за зад. --Весьма, -- согласился я, радуясь возможности подумать о чем-то другом. -- Только при мысли о романе с одной из них как-то голова кругом идет, уж больно похожи. --Двойная гарантия! -- В подтверждение своих слов Бах энергично кивал, уверенно оттяпывая ложечкой кусок штруделя на тарелке. |
