|
И, Святое дерьмо, должно быть это снимок папарацци — зернистое, увеличенное изображение, но это определенно он, выходящий из бирюзового океана Мальдивских островов, кожа блестит, темные волосы гладко зачесаны назад… голый. Причинное место затемнено, но темная дорожка счастья и V-образные мышцы его бедер ясно видны. Мой язык покалывает от желания провести по этой бороздке. Черт, я хочу облизать фотографию. Колонка сбоку содержит краткие факты о его стране и родословной. Он — прямой потомок Джона Уильяма Пембрука, генерала Северной Британии, объединившего силы с южными шотландцами в войнах за независимость Шотландии. Он женился на дочери Роберта Брюса, короля Шотландии. После поражения Шотландии коалиция Пембрука отделилась от обеих метрополий и после многих лет сражений сформировала свою собственную независимую нацию: Вэсско.
Кровь приливает к щекам, голова раскаляется. Он, должно быть, думает, что я идиотка. Знал ли он, что я не знаю? Кого я обманываю, конечно, знал — а я бросила пирог ему в лицо. Иисусе. Элли хватает с кровати телефон в блестящем чехле.
— Я выставлю это в Snapchat! — моя реакция немедленная и интуитивная.
— Нет. — Я накрываю ее руки своими. — Не надо. Все придут искать его сюда — это будет сумасшедший дом.
— Вот именно! — прыгает она. — Бизнес будет сумасшедшим. О! Мы должны назвать пирог в его честь! МакСекси — король пирогов!
Знаю, это было бы разумно. Та часть меня, которая на самом деле не хочет, чтобы ее вышвырнули на улицу, кричит: сдавай, сдавай, сдавай! Но это кажется… неправильным. Я все еще не совсем уверена, что Николас не тот придурок, каким он был прошлой ночью. Я ему ничего не должна. И все же, сдать его, использовать для бизнеса, рассказать миру, где он может появиться в следующий раз, кажется… предательством.
— Он не вернется, если ты отправишь это, Элли.
— Он сказал, что вернется?
Эта возможность, кажется, волнует ее более миллиона лайков в социальных сетях.
— Я… я думаю, что да. — И у меня по спине бегут мурашки, потому что я этого хочу.
Мы с Элли используем этот редкий выходной как спа-день. Мы отмачиваем ноги, трем пятки и красим друг другу ногти. Намазываем руки вазелином и надеваем на них толстые хлопчатобумажные носки, чтобы увлажнить. Втираем смесь оливкового масла и сырых яиц в волосы, затем заворачиваем головы в полиэтиленовую пленку, очень привлекательный вид — если бы только Instagram мог видеть нас сейчас. Кладем ломтики огурца на глаза и наносим овсяные маски на лица — все под великие 80-е: марафон знаковых фильмов на заднем плане — «Охотники за привидениями», «Огни Святого Эльма», «Грязные танцы».
Мы заканчиваем ритуал «чистки перьев», выщипывая друг другу брови — последнее упражнение на доверие. Около четырех часов отец выходит из своей комнаты. Глаза у него усталые и налитые кровью, но настроение хорошее.
Мы играем в несколько раундов червей, игре, которой он научил нас, когда мы были детьми, затем он готовит нам с Элли томатный суп и жареные бутерброды с сыром. Это лучший ужин за долгое время — возможно, потому, что кто-то другой приготовил его для меня.
Когда солнце садится и я вижу свое отражение в окне, Элли надевает ботинки, набрасывает пальто поверх пижамы и идет домой к подруге. Папа вскоре следует за ней — направляется в бар, чтобы с парнями «посмотреть игру».
Вечером, лежа в своей постели в одиночестве, с сандаловой и кокосовой свечой, горящими на тумбочке, чувствуя себя нежной, гладкой и красивой, после устроенного дня-спа с Элли, я занимаюсь тем, о чем мечтала весь день. |
