Даже после беглого просмотра «полного собрания сочинений» Кныха со товарищи опытный Акинфиев обратил внимание на то, что география преступлений суперграбителя сузилась до Москвы. Дело Кныхарева числилось за Главной военной прокуратурой. Летом 1992 года все материалы по этой банде забрали из окружной прокуратуры Степанокерта и передали в Следственное управление, которое в ту пору возглавлял… Довгаль! Акинфиева сей факт весьма обрадовал. Следователь подумал, что в таком случае можно пригласить старого знакомого в помощь, начальство наверняка даст на это «добро».

Кных вовсю орудовал в пределах Московской кольцевой дороги, хотя на него был объявлен всесоюзный розыск. По всей видимости, этот зверь либо окончательно взбесился и бросил вызов всему свету, либо обрел высоких покровителей и разбойничал в их интересах.

На след Кныхарева неоднократно выходили спецназ МВД и

РУОП областного ГУВД во главе с генералом Карпухиным, но всякий раз бандит загадочным образом ускользал и не отсиживался, а тут же объявлялся под Москвой: то в Лесном, то в Видном, то в Реутове. А в этом самом Реутове был убит музыкант Черепанов… Простое совпадение? Как бы там ни было, Акинфиев не стал откладывать звонок постоянному участнику посиделок в замке с камином.

– Кныхарев, говоришь? – задумчиво произнес Довгаль и многозначительно помолчал. – Да, я помню. Отчаянный малый, по уши в крови. Значит, опять объявился?.. М‑мм. Ладно, Акинфий, я все устрою, с моим ведомством проблем у тебя не будет.

– Ты не помнишь, кто начинал это дело? – спросил Александр Григорьевич.

– Я начинал, – отвечал Довгаль. – А теперь его ведет старший следователь по особо важным делам полковник юстиции Калитин Вячеслав Иванович. Одно время у нас это дело пытались забрать гэбэшники, но потом у них самих забрали следственную функцию, а когда опять вернули, руководство поменялось, новую службу – ФСБ – ублюдок Кных уже не интересовал.

Акинфиеву вспомнились слова опера Рыбакова: «Есть подозрение, что на Лубянке о нем знают больше».

– Ты уверен?

– В наше время ни в чем нельзя быть уверенным, Акинфий. Запомни это раз и навсегда!

– Ладно, Борисыч, при встрече поговорим.

– Как твоя требуха? – участливо поинтересовался прокурор.

– С переменным успехом, – вздохнул его приятель.

В пятом часу в кабинет Акинфиева пожаловал молодожен Зубров и пригласил в буфет, где якобы уже собрались сотрудники для дегустации кальвадоса.

– Ну как же, как же, непременно отметим, спасибо вам, Сергей Николаевич, – живо откликнулся Акинфиев, убирая документы в бронированный сейф. – Вот, вожусь с субботним убийством. Кажется, дельце намечается непростое.

– Это из‑за меня? – догадался Зубров.

– Ну, зачем же так. Если бы я надумал жениться, вы что, отказались бы за меня подежурить?

– Нет, конечно, – засмеялся молодой следователь. – Вы женитесь, Александр Григорьевич, я подежурю с удовольствием.

Акинфиев улыбнулся и запер сейф, подошел к столу, снял со стекла портфель. Перед Зубровым во всей красе предстала загорелая мадам под пальмами.

– Вот на такой бы – с удовольствием! – ткнул в нее пальцем старик и внимательно посмотрел на своего молодого коллегу.

– О‑о‑о!!. – восхищенно протянул тот. – А у вас, оказывается, губа не дура!

Такая реакция была самой что ни на есть дежурной.