«Ну, вот и все, – подумал Рыбаков, быстро опустил стекло и выставил на крышу портативный проблесковый „маячок“. – Приехали».

Взвыла сирена. Опер поравнялся с «Мерседесом» и стал прижимать его к тротуару. Водитель притормозил, остановился, но из салона не выходил. Рыбаков захлопнул дверцу, не спеша подошел к шоферу и сунул ему под нос удостоверение.

– Старший лейтенант Рыбаков. Ваши документы!

Права были выписаны на имя Протопопова Николая Николаевича.

– Ваша машина? – спросил опер.

– Нет, не моя. Я водитель, еду в гараж.

Рыбаков степенно обошел «Мерседес», посмотрел номер сзади и впереди, хотя помнил его наизусть.

– Техпаспорт! – потребовал старлей.

Водитель демонстративно зевнул, достал из‑за «козырька» документ.

– А в чем, собственно, дело, командир? – лениво осведомился он.

На этот вопрос Рыбаков не счел нужным отвечать. Прочитав в техпаспорте фамилию владелицы, он поинтересовался:

– Кто такая гражданка Перельман Дина Петровна?

– Известно кто, – усмехнулся Протопопов. – Не Иванова. Рыбаков едва сдержался.

– Выйдите из машины, – приказал он.

– Зачем?

– Вам что, гражданин, два раза повторять нужно? Протопопов вздохнул, вышел, потянулся.

– Машина частная? – спросил старлей.

– Ну. Я на ней номера не переставлял.

– А на каком основании…

– А по доверенности, – «догадался» Протопопов. Жестом фокусника он извлек откуда‑то сложенный вчетверо листок и брезгливо протянул его оперу.

Подсвечивая фонариком, Рыбаков изучил доверенность, на секунду направил луч на Протопопова. Водитель зажмурился, отвернулся, но и секунды хватило, чтобы разглядеть и запомнить этого человека лет сорока пяти, с узким лбом, массивным подбородком и гладко зачесанными назад волосами, сквозь которые просвечивала лысина.

– Багажник откройте, – попросил Рыбаков. –Что?

– Плохо слышите, Протопопов?..

Кроме запаски и домкрата, в багажнике ничего не оказалось.

– Где находится гараж?

– Четвертая секция «кремлевки» на Калининском, у развязки. Рыбаков вернул документы.

– Разве там стоят частные автомобили? – удивился он.

– Андрей Иосифович служебными не пользуется, – снисходительно посмотрел на опера сановный водитель.

– Кто? – не понял старлей.

– Перельман. Вам эта фамилия ни о чем не говорит?

– Нет. Ни о чем.

– Смотрите телевизор, начальник. Депутатов нужно знать в лицо.

– Я только футбол смотрю, – усмехнулся Рыбаков. Это было почти правдой. – А если замечу нарушение еще раз, то не посмотрю, что супруг вашей хозяйки – депутат. Свободны!

Протопопов засмеялся, захлопнул дверцу и устремился по Калининскому проспекту.

«Пе‑рель‑ман, – мысленно проскандировал Рыбаков. – А „мерсик“ на жену записал. Хм… Резонно!»

Домой он вернулся в четыре часа утра.

* * *

Уже в шесть позвонил хирург Плужников: Рачинский пришел в себя и с вечера находился в здравом уме и твердой памяти. Температура упала до тридцати семи, давление стабилизировалось, на вопросы отвечал с трудом, но вполне осмысленно. Доктор полагал, что к восьми раненый должен был проснуться, и Рыбаков немедленно выехал в больницу.

В то, что Рачинский расколется перед Акинфиевым, он не верил: этого бандита следовало «брать на пушку», пугать, но с умом.