Алин будто бы ждал, что ему ответят. Но повисла тишина, нарушаемая лишь всхлипами Тивы, которая сама себя ненавидела за отвращение к собственному ребёнку.

— Но мы найдём компромисс, я прав, ученица Эрис?

Девушка всё ещё смотрела на родителей. Сердце в груди предательски сжималось, на глаза наворачивались слёзы.

«Отступники не плачут!» — одёрнула она себя.

— Я вас не предавала, — сказала чародейка шёпотом, но родители её услышали. А потом повернулась к Алиану. — Чего желает от меня Великий Князь, будущий император Грамура?

Мужчина рассмеялся. Его позабавило подобное поведение человека в ситуации, когда смерть была бы лучшей наградой.

— Отныне и до конца своих дней ты, девочка, будешь служить во благо Грамура, — уже без тени улыбки проговорил Алиан. — И тебе придётся принести клятву прямо здесь и сейчас. Чем сильнее будет твоё желание, тем дольше твои родственники прогостят в моём имении. Слово правителя Грамура.

«Не смей!» — мысленно завопил Ирвинг, понимая, чего именно добивается Алиан.

Эрис встретилась с ним взглядом и почти сразу его отвела. Чародейка сделала шаг в сторону правителя и стала на колени. Зашуршала ткань.

— Я клянусь служить во благо княжества Грамур и ни при каких условиях не предам свою Родину.

— Ученица Эрис с этого момента становится собственностью Конклава, такова воля князя, — усмехнулся Алин, приняв слова девушки и подтвердив их.

Тива и Джеймусд опустили взгляды. Нардер склонил голову набок, было сложно прочитать по его лицу эмоции. А вот ренегат открыто показывал отвращение и ненависть. Настолько открыто, что стражникам пришлось применить силу, чтобы Ирвинг не вмешивался в происходящее.

Девушка встала с колен и одарила правителя широкой обезоруживающей улыбкой.

— Проводите гостей в их покои.

Глава 26

Где-то капала вода. С тихим шелестом по камням сновали крысы, переплетались хвостами, но двигались беззвучно, не пищали. Местные хищники ждали пока можно будет урвать кусок добычи. Но пленники самого князя Грамура были ещё в состоянии отпихивать их ногами.

Эрис сидела на невысокой каменной лавке, вбитой в стену, и прислонилась спиной к холодным склизким камням. Ей не было дела до того, что она запачкает светло-зелёную рубашку о слизь и грязь, скопившиеся тут за века. Холод проникал под одежду, ласкал кожу, вызывал мурашки. Но и до этого ей не было дела.

«Они не были под заклятием, — думала чародейка, опустив голову, — я бы почувствовала это. Они винят меня. Случай! А ведь родителя правы! Это всё из-за моей непокорности! Останься я в Кафорде, всё было бы по-другому. Селадор остался бы жив, ректор тоже. А мы все не были бы пленниками Алиана. Нардер продолжал бы за мной следить… Нардер. Предатель! — она мысленно себя одёрнула. — Он всего лишь делал свою работу. Скорее всего, и ему или его близким угрожали расправой. Грамур. Прекрасная империя выйдет. А меня в любом случае передали бы в руки Конклаву…»

— Эрис, — из-за стены, к которой она прислонилась, послышался стук. — Эрис!

Чародейка вздрогнула, узнав голос. Он второй раз в жизни обратился к ней по имени.

— Что? — голос осип и хрипел.

— Ты как?

Она громко вздохнула и подняла взгляд к потолку, который терялся во мраке:

— Запуталась.

— Поговори со мной. Считай это последней моей просьбой перед смертью.

— Я могу разорвать твои путы? Я ведь могу сейчас спасти нас…

— Можешь, — ответил Ирвинг, — но не нужно.