Вслед за извощиками различных родов и кондукторами дилижансов, пользующихся особенным нашим вниманием, за их невероятное хладнокровие, всегдашнее присутствие духа, мы не знаем класса людей, который доставлял бы нашей наблюдательности столько пищи, как лондонские мастеровые. Эти люди не составляют уж, как было в старое время. организованного общества, имевшего резкий характер. Теперь порывы храбрости их очень легко обуздываются бдительным оком новой полиции, перспективным видом полицейского дома и наконец наказанием. При всем том они составляют, на наш взгляд, особый класс народа, интересный по своей смиренности. Неужели, проходя в праздничный день по улицам Лондона; никто не замечал этих людей? неужели никому не случалось видеть стремления, к торжественности и пышности, которое они обнаруживают? Недели две тому назад; в воскресный день, мы шли по улице Странд; позади небольшой группы, которая во всю дорогу доставляла нам сильное удовольствие. Было около четырех часов по полудни, и группа эта, состоявшая из четырех человек, держала путь свой по направлению к Сент-Джемскому парку. Они шли рука в руку; у каждого белые лайковые перчатки, точь-в-точь как у женихов, светлые брюки безукоризненного покроя и верхняя одежда, которой до ныне не придумали еще названия: что-то среднее между пальто и сюртуком, с воротником пальто, полами сюртука и карманами, равно идущими к тому и другому.

В руке каждого джентльмена находилась трость с огромной шолковой кистью, которую он грациозно обвивал вокруг набалдашника. Без смеха невозможно было смотреть на их свободную, беспечную поступь, исполненную чванства. Один из группы имел при себе часы, величиной и видом похожие на рибстонский ранет. Он осторожно вынимал их из жилета и тщательно сравнивал с часами на церкви Сент-Клемент, с великолепными часами Биржи, с часами церкви Сент-Мартин и наконец с часами Конной Гвардии. С прибытием в Сент-Джэмский парк, один из членов общества нанял стул второго разряда, нарочно затем, чтобы выказать свои блестящия сапоги, и опустился на эту двугрошовую роскошь с таким видом, в котором отражались все знаменитости между фамилиями Бруксов и Снуксов, Крокфордов и Велзов.

Конечно, мы можем смеяться над подобными людьми, и они никогда не заставят нас сердиться на них. Они обыкновенно бывают в хороших отношениях между собою, и из этого можно заключить, что в них есть доброе расположение и к окружающим их. Если они своими расфранченными особами и представляют иногда ходячую глупость, то каждый согласится, что она гораздо сноснее скороспелой тупости квадрантских щеголей и молодецкого дендизма, встречаемого на улицах Пэл-Мэл и Реджент.

II. РОЖДЕСТВЕНСКИЕ ПРАЗДНИКИ.

Рождественские праздники! Святки! веселые дни! Человек, в душе которого с наступлением Святок не пробуждаются радостные чувства, не рождаются воспоминания о приятных событиях в жизни, непременно должен быть мизантропом!! Бывают, впрочем, и такие люди, которые скажут вам, что Святки не имеют для них прежней прелести; что прежде, бывало, наступающие дни Рождества приносили с собой из минувшего старого года новую приятную надежду или пророчили счастье в будущем, теперь теже самые святки пробуждают в них грустные воспоминания о стесненных обстоятельствах и уменьшенных доходах, о пирах, которые некогда они давали своим коварным друзьям, и о холодном презрении, которое теперь, в минуты бедствия, обнаруживают коварные друзья.