– А теперь двигаем! – проревел шериф.

Они перезаряжались уже на бегу.

Дом продолжал дымиться там, где они его оставили. Арчи Гейнс сидел в одной из патрульных машин. Шериф и его люди в мгновение ока загрузились и рванули по грунтовке в сторону главной дороги. Бертон с Палмером, последние в цепочке, рулили почти вслепую в облаке пыли, поднятой передними машинами, подпрыгивая на колеях так, что могла поломаться ось.

«Пилот вызывает бомбардира!» – пропела рация на бедре Бертона голосом Кривули. Бертон выключил ее.

Палмер глянул в зеркальце и ахнул.

– Они догоняют! – завопил помощник и вдавил педаль газа.

Машина рванулась вперед, как атакующий бык. Из пыли показался передний автомобиль – Палмер едва успел сбросить скорость, чтобы не врезаться в него. По днищу машины загрохотали камешки. Бертон повернулся на сиденье, чтобы взглянуть в заднее окно.

В буром облаке пыли материализовались бегущие фигуры.

– Черт побери! – выдохнул он.

Палмер дернул руль. «Плимут» с глухим ударом взобрался с грунтовки на асфальтовую дорогу, и Бертона бросило к двери. Зад машины пошел юзом, из-под покрышек полетел гравий.

Бертон снова обернулся, чтобы посмотреть в заднее стекло. Чумные дети уже добрались до дороги. Самые быстрые бегуны продолжали преследование с улыбками на лицах, словно бег доставлял им неизъяснимое удовольствие.

– Надо убираться отсюда, – сказал Бертон. – Быстрее, гони быстрее!

Машина взревела. Один за другим дети отставали и бросали погоню. Последний встал посреди дороги – высокая, тощая фигура – и махал им рукой, пока патрульная машина не скрылась из вида.

Глава тридцать восьмая

«ТЕРАТОГЕНЕЗ», – написал мистер Бенсон на доске.

– Слово, которое мы традиционно используем для обозначения заболевания, известного в обиходе как «чума», – пояснил он скучающему классу. – «Тератология», в свою очередь, означает изучение врожденных аномалий. Правительственное учреждение, основанное, чтобы надзирать за чумными детьми, носит название «Бюро тератологических исследований». Никто не ожидал, что эти дети проживут дольше нескольких лет. Мы считали их калеками, неспособными к существованию. Будущее показало, что мы ошибались.

Эми бросила взгляд на Джейка: тот смотрел на пустующую парту Арчи Гейнса, словно размышляя над глубочайшей загадкой. Она часто жалела, что не может знать, о чем он думает, но на этот раз угадать его мысли было несложно.

Джейк ненавидел драться. Однако ему предстояло драться снова.

Мистер Бенсон стер слово «ТЕРАТОГЕНЕЗ» и написал вместо него «МУТАГЕНЕЗ».

– Вот слово, которое нам следовало бы использовать, – продолжал он. – Эти дети не являются генетически дефективными, просто они отличаются от нас. Заболевание изменило их гены, результатом чего явились существа, которые одновременно и являются, и не являются людьми. Говоря о генах, мы имеем в виду ДНК – программу, заложенную в нашем теле, которая определяет протекающие в нем химические процессы.

Никто из знакомых Эми девочек не сводил друг с другом счеты так, как мальчишки. Они вели свои битвы словами, а не кулаками, и изо всех сил старались как-то поладить. Девочки выражали свои эмоции в разговоре; мальчишки претворяли их в действие. Тем не менее именно девочек почему-то считают эмоциональными.

«ДНК + КАТАЛИЗАТОР», – написал на доске учитель.

– Как удалось выяснить ученым, тератогенез взаимодействует с бездействующим блоком этой программы, как бы пробуждая его, – сказал он. – После чего такой блок перепрограммирует развитие эмбриона, вызывая значительные случайные отклонения.