– Эй, друзья, смотрите: реет в небе добрый знак, – пел преподобный. – К нам друзья спешат на помощь, выручка близка!

– Иисус сказал: «Держите форт, и я приду!», – подхватила утомленная паства. – Дайте же сигнал ответный: «Господи, я жду!»

Далекие выстрелы снаружи доносились все реже и наконец совсем смолкли.

На одной из переполненных людьми скамей сидела Амелия Оливер, дрожа и прижимаясь к Ричарду Бенсону, чья рука крепко обнимала ее за плечи. Они надеялись убежать от разбушевавшихся детей и впервые поссорились, споря о том, каким путем лучше покинуть город. На дороге царила темень. Повсюду слышались выстрелы. Над бензоколонкой клубился огромный огненный гриб. Они обнаружили методистскую церковь, которая была ярко освещена благодаря запасному генератору, и решили остановиться здесь и немного успокоить нервы, прежде чем двигаться дальше. Пока что их нервам лучше не стало.

– Джордж получил свою революцию, – пробормотала Амелия ему в плечо. – Его стараниями этих детей перебьют всех до единого.

– В настоящий момент меня больше волнует то, что он может забрать с собой и нас, – отозвался Ричард. – На мой взгляд, они пока что побеждают.

– Хотела бы я отыскать его, чтобы поговорить! Убедить остановить все это, пока еще не поздно.

– Думаешь, он станет тебя слушать?

– О, слушать он станет, – ответила Амелия. – У нас будет долгий, обстоятельный разговор, полный разумных доводов. После чего он вернется и как ни в чем не бывало продолжит бунтовать.

– Может быть, все это было неизбежно, – сказал Бенсон. – Я старался дать моим детям все необходимое, чтобы принять чумных детей. С тем же успехом можно было сеять добрые зерна на голой скале! Для них чумные дети – просто монстры и всегда ими останутся.

– Они никогда не играли вместе, – сказала Амелия.

– Что, дорогая?

– Они не играли вместе, когда были маленькими. А ведь именно из таких игр вырастают навыки совместной жизни.

– Ты сама видела, что там происходит, – сказал ей Ричард. – Получается, они все же действительно монстры.

– Они не монстры. Я учила их два года. Они сироты, которые выросли, видя к себе только жестокость и лишенные всяких проявлений любви.

– Ну хорошо. Но одно лишь то, что они, может быть, в чем-то правы, никак не оправдывает их действия. И это не значит, что я хочу видеть, как они причинят тебе боль. Я… – Его голос прервался. – Я убью любого, кто попытается причинить тебе боль.

Амелия крепче прижалась к его груди, слушая, как грохочет его сердце. Чумные дети приближались, и, когда они будут здесь, ничто на свете не сможет ее спасти.

– Мы как-нибудь продержимся, – сказала она.

– Почти всех, кого я знал, уже нет в живых, – произнес Бенсон.

Захваченная своим страхом, Амелия забыла, что он вырос в этом городе. Хотя он и был одиночкой, которого нигде не признают за своего, Ричард жил среди этих людей. Многих из них он знал с детства. Он учил их детей.

– Но мы вместе, – сказала она.

Он сжал ее плечи и поцеловал в макушку.