Ну и так далее. В общем, Яснов был тоже одним из важных детских поэтов, который писал абсолютно взрослые стихи.

– Что вы думаете про поэта Ивана Елагина?

– Иван Елагин – двоюродный брат Новеллы Матвеевой, поэтому естественно, что, имея Матвееву в числе своих литературных учителей и любимых поэтов, я стихи Елагина знал задолго до того, как они были напечатаны в России. Я считаю, что это был очень крупный поэт. Ну, я вообще имею такую учительскую привычку немножко – расставлять всех по рангам. Я считаю, что это был поэт класса Твардовского, не ниже никак.

Иван Елагин был сыном замечательного дальневосточного футуриста Венедикта Марта, который приходился дядей Новелле Николаевне – был братом её отца Николая Николаевича Матвеева-Бодрого. Во время Второй мировой войны Елагин оказался «под немцем», через Германию в конце войны перешёл в американскую зону и остался на Западе. Он принадлежит к эмигрантам второй волны. Он по-настоящему стал известен после того, как Евтушенко включил несколько его стихов в свою антологию и появилась в «Новом мире» большая подборка. Это поэт высокого формального совершенства прежде всего и замечательного лирического проникновения, большой глубины. В каком-то смысле он был поэтом очень советским, советской лексики. Ну, советским в лучшем смысле. Очень современным – скажем так. В нём не было ничего архаического (всё-таки он сын крупного футуриста), но он хранил высокую религиозную традицию русской поэзии, гуманистическую.

Я прочту его стихотворение. Оно тоже называется, как ни странно, «Амнистия», как и стихотворение Домбровского. Что-то сегодня прямо совпадения идут.

Верно, тоже на пенсию вышел.

Этот, верно, на очень хорошую пенсию вышел.

Что тут добавлять? Гениальный поэт. Многие мне пеняют, что я часто упоминаю слово «гениальный». Ну, если хотите, переводите «очень хороший». Перехвалить не страшно.

А теперь – о Стругацких, и конкретно о Борисе Стругацком, и конкретно о романе «Бессильные мира сего».

Роман «Бессильные мира сего», опубликованный в 2003 году, – это, к сожалению, последнее произведение (во всяком случае, последнее художественное произведение) Стругацких. Хотя меня не покидала мысль, что Борис Натанович над чем-то продолжал работать, но он сам это категорически отрицал и говорил, что замыслы приходят, но он от них отказывается. Ну, как Лем в последние годы.

Считается, что «БМС» («Бессильные мира сего») – самый сложный роман Стругацких. Я с этим готов согласиться, потому что «сожжённые мостики» – любимый приём Бориса Стругацкого, который на сюжетном уровне материализован в романе «Поиск предназначения» (помните, там варолиев мост сжигается в мозгу), – этот приём в «БМС» доведён почти до абсурда. В романе огромное количество цитат и отсылок, и они невероятно плотно расположены, страшное количество именно сожжённых мостов и недоговорённых связей. И для того чтобы ветвистая и сложная конструкция этого романа установилась в вашем мозгу, расправила там все свои крылья и пружинки, мне кажется, книгу надо перечитать раза три.

Я помню, как Житинский прислал мне этот роман, едва получив его от Стругацкого для публикации в «Полудне», и как сам Житинский вскоре после этого угодил в реанимацию. И вот из реанимации, с инфарктом он мне позвонил, чтобы спросить, как я понимаю финал. Его это продолжало волновать. Меня это и сейчас продолжает волновать живейшим образом.

Кстати говоря, я помню, что я с этим романом под мышкой поехал в Камбоджу. Это был один из самых печальных опытов командировок (там девочку-маугли поймали). Это страшное место! Не может очнуться земля, которая пережила Пол Пота и Иенга Сари.