Ввели меня в блудную! Не отдавая себе отчета в своих поступках, один за другим, как под гипнозом, я совершал их, оправдываясь не только желанием исправить допущенные ошибки (опоздание на поезд, потерю клиента), но и вполне корыстным  интересом: предстоящий «расчет на месте» почти исключал проигрыш и бередил душу.

Сидел недвижный, страшно бледный

Евгений. Он страшился, бедный…

Будь она проклята, эта бедность!

Ленинградская, 609… Номера квартиры нет. Частный дом?.. Мне представился особняк за высокой изгородью, волкодав на цепи, «мерседес» у ворот и несколько дюжих парней с нунчаками, которым проще от меня избавиться, чем заплатить, а потом зарыть в огороде или под собачьей будкой – и ищи‑свищи Женю Стольника! Адреса у Квадрата нет – речь ведь шла об охране пассажира Литвиненко Г. С., которого может не оказаться в природе, – где искать‑то? Раз это такой груз, который они сами везти боятся, то я для них просто ненужный свидетель. Станут они платить, как же!.. Отопрут кейс с желтыми слитками, дадут мне один: «На, – скажут, – парень, за хорошую работу. Спасибо от нашего месткома…» Держи карман! Пора в свои двадцать девять отличать кино от жизни.

Что‑то в этой фантазии меня насторожило… Что?.. «Укоцают… закопают под будкой… ненужный свидетель…» Нет, не то!.. Что‑то я подумал… А‑а! Вот: «…это такой груз, который они сами везти боятся» , – подумал я. Не конкурентов, не органов, а содержимого чемодана боятся. Такой вариант раньше мне в голову не приходил, а означать он мог только одно: в чемодане… бомба!

Одна из заповедей Квадрата гласила: «Истина рождается из бреда». Бомба!.. Мина, динамит, адская машина с часовым механизмом!.. Отсюда и время. 11.00. Кто же потащит такой груз?! Вот и нашли дурачка… Меня бросило в пот. Бежать?..

Бросить чемодан в окно?.. Я незаметно облокотился о чего и прислушался. Казалось, что сквозь стук колес и сердца действительно пробивается тиканье механизма. Я превратился в сплошное ухо… Нет, это «командирские». Идут же, когда не надо, черт бы их побрал! Ясно, что от чемодана нужно избавляться. «Не виляй!.. пасут!..» Сволочи! Интересно посмотреть, что еще они могут со мной сделать, предоставив шанс быть разорванным на куски?..

Профессор положил книгу в портфель, сунул в футляр очки.

Мы ехали по Киеву, судя по панораме за окном, приближались к вокзалу. В коридоре было оживленно, некоторые уже тащились со шмотками на выход.

«Пусть Профессор выйдет первым. Задержусь, а потом пойду без чемодана, – решил я. – Если кто‑то напомнит о нем, то, по крайней мере, буду знать – кто».

Был еще вариант, выйти в тамбур, перейти в другой вагон и дальше – в «хвост» или «голову поезда», и выйти не там, где меня будут ждать, свалить да не мучиться!

Поезд тормозил. Мы подъезжали. Я почувствовал страшную усталость: что ни говори, а ногами работать легче, чем башкой.

– До свидания, счастливо добраться, – Профессор, облаченный в плащ, подхватил под мышку портфель с гравировкой на медном замке и направился в тамбур, одарив меня на прощание золотой улыбкой.

– Всего доброго. – в горле у меня пересохло.

Спрятать чемодан в ящик или оставить на виду?.. Оставить. А потом позвонить из автомата. «В пятом купе, в четыр‑надцатом вагоне поезда номер три – чемодан со взрывчаткой…» А если нет? Ведь не всегда этот поезд прибывает с опозданием на десять минут, как сегодня – наверняка опаздывает на час, а то и на два… Да и я мог зайти в туалет на вокзале и простоять там в очереди – откуда у них такая уверенность, что я прибуду на эту Ленинградскую улицу именно в 11.