Рынок поражал изобилием. Несмотря на безбожные цены, покупатели подолгу не торговались, зато позволяли себе придирчиво выбирать продукты, почти не отличавшиеся по качеству. Я околачивался здесь уже час и наверняка примелькался, поэтому вынужден был обзавестись полиэтиленовым пакетом и, обходя старушек с овощами и фруктами, покупать что‑то в мизерных количествах.

К тому времени, когда явился импресарио, пакет был наполовину заполнен яблоками, апельсинами, зеленью, виноградом и еще черт знает чем – всем понемногу.

– Вы на машине? – поздоровавшись с Толиком за руку, спросил я.

– А як же!

– Пройдемся, – я направился к цветочному ряду (не стоять же на виду!). – Толик, вчера вы сказали Валерии, что встретили знакомого физика…

По его оглядке, по чуть заметному, осторожному кивку в ответ я догадался, что Валерия наставляла его не задавать лишних вопросов, во всяком случае, он не без видимого удовольствия примерял на себя маску шпиона.

– Расслабься, – подмигнул ему я, переходя на «ты», – все о'кей!.. Ты не мог бы меня с этим физиком свести?

Я вовсе не был уверен, что мне нужен именно физик: формула на обрывке листка была явно химической. Но Европейский конгресс, участники которого жили в «Ленинградской», подсказал мне решение. «Нет, так нет, – рассудил я, – чем черт не шутит? Встретил он его в гостинице (я еще отметил тогда, что плащ Толика не намок, значит, под дождем они не стояли), а раз тот имеет отношение к конгрессу – глядишь, и разберется, с чем эту "вишню" едят!»

– Та мог бы, чого ж ни? – Толик сдвинул тирольку на лоб и поскреб в затылке. – Розшукаты його трэба.

Говорил он неуверенно, это меня насторожило:

– Он живет не в Киеве?

– Та ни, кыйивськый вин…

– Он участник конгресса?

Толик посмотрел на меня, как на придурка, улыбнулся:

– Та кому вин на цьому конгрэси потрибэн?.. Он там знайомых шукав. У мэнэ двадцать пьять карбованцив заняв, та и пишов. Пье дуже цэй хфизык. Горилку пье.

Это было и хорошо, и плохо. Плохо не только для физика, но и потому, что его можно было не застать в здравом уме и твердой памяти. Хорошо – потому что из пьющего легче вытянуть нужную информацию.

– Дэсь був телефон… – Толик достал из кармана потрепанную записную книжку,

– Вызвони его, Толик, – попросил я. – Очень нужно!

– Ага, ось… Корзун Александр Иванович, доктор физычно‑матэматычных…

– Доктор?! – сочетание столь высокой научной степени с пристрастием к алкоголю и выпрашиванием четвертаков у знакомых администраторов произвело на меня ошеломляющее впечатление. – Звони!

Я купил две белые и одну красную розы на длинных ножках и вернулся к Толику.

– Отвезешь меня в какое‑нибудь тихое кафе с выпивкой. Есть тут такое?

– Як грязи! – заверил он.

– Пригласи его под любым предлогом.

Мы вышли на улицу, где среди множества машин стояла знакомая 17–24. Я скрылся в салоне; Толик направился в телефонную будку. Говорил он долго – это обнадеживало, по крайней мере, означало, что физик дома и в состоянии ворочать языком. Отъехала грязная «победа», перекрывавшая обзор, и я увидел импресарио в будке.