Изменить размер шрифта - +
И опять же, разве я получил бы этот крест, если бы  не  моя
     мать?
Сэр Пирс. Твоя мать! При чем здесь она?
О'Флаэрти. Да ведь это она меня так  воспитала,  сэр,  что  я  больше  боюсь
     убежать, чем драться.  От  природы  я  боязливый:  когда  меня  обижали
     мальчишки, я всегда норовил зареветь и удрать. Но мать, не  жалея  сил,
     лупила меня, чтобы я не позорил род О'Флаэрти, и под конец я готов  был
     драться хоть с самим чертом, только бы она не подумала, что я  струсил.
     Так я и понял, сэр, что воевать куда легче, чем оно кажется, что другие
     боятся меня не меньше, чем я их, и что стоит мне подольше продержаться,
     как они падают духом и пускаются наутек. Вот я  и  сделался  храбрецом.
     Ей-богу, сэр Пирс, если бы немецкую армию воспитывала моя мать,  кайзер
     обедал бы сегодня в парадном зале Бэкингэмского дворца, а король  Георг
     чистил бы в чулане его ботфорты.
Сэр Пирс. Но мне все это не по душе, О'Флаэрти. Нельзя же, чтобы ты и дальше
     обманывал мать. Нельзя!
О'Флаэрти. Это почему же нельзя, сэр?  Плохо  вы  знаете,  на  что  способен
     любящий сын! Вы, верно, не раз замечали, сэр, как я горазд врать?
Сэр Пирс. Ну, во время вербовки кому не случалось увлекаться. Я и сам  порой
     склонен несколько преувеличивать. В конце концов, все делается  во  имя
     короля и родины. Но позволю себе заметить, О'Флаэрти,  история  о  том,
     как ты один бился с  кайзером  и  двенадцатью  великанами  из  прусской
     гвардии, звучала  бы  куда  убедительнее  в  более  скромной  редакции.
     Разумеется, я не прошу тебя совсем  отказаться  от  твоей  версии;  вне
     всякого сомнения, она пользуется огромным успехом. И все же истина есть
     истина. Не кажется ли тебе, что можно  навербовать  не  меньше  солдат,
     сведя число гвардейцев, скажем, до полудюжины?
О'Флаэрти. Вам не так привычно врать, как мне, сэр.  Я  еще  в  родительском
     доме наловчился. Когда я был молодой и глупый,  спасал  свою  шкуру,  а
     когда вырос и поумнел - старался щадить мать. Вот так и  повелось,  что
     я, можно сказать, с самого моего рождения и двух раз в году не  говорил
     ей правды. Не хотите же вы, сэр, чтобы я вдруг переменился к ней и стал
     говорить все как есть, когда она только и мечтает пожить в мире и покое
     на старости лет.
Сэр Пирс (желая успокоить свою совесть). Разумеется, все это  не  мое  дело,
     О'Флаэрти. Но не лучше ли тебе побеседовать об этом с отцом Квинланом?
О'Флаэрти. Побеседовать с отцом Квинланом? А вы  знаете,  что  отец  Квинлан
     сказал мне нынче утром?
Сэр Пирс. Так, значит, ты уже видел его? Что же он тебе сказал?
О'Флаэрти. А вот что. Тебе известно, говорит, что долг доброго христианина и
     верного сына святой церкви любить своих врагов? Мне  известно,  говорю,
     что мой солдатский долг убивать  их.
Быстрый переход