Раздражаясь из-за неловкости служителя, лорд Габриель поднес запястье правой руки ко рту с намерением развязать с помощью зубов шнурок, стягивающий боксерскую перчатку. Попросту откусив кожаную завязку, он выплюнул ее на пол.

— Там был и Энрайт. По правде говоря, у меня не было особого желания огорчать этого джентльмена.

Габриель снял боксерскую перчатку и протянул ее служителю.

— И какого черта он делал на балу? — Лицо Дэра потемнело от гнева. — А я-то думал, что он за границей.

Со стороны ринга послышались крики. Лорд Габриель и Дэр, словно по команде, одновременно обернулись. Граф Чиллингсвортский обрушил на противника два сильнейших удара, которые молодой аристократ-спортсмен не смог заблокировать. Получив по физиономии, он пошатнулся, потерял равновесие и упал на руки двум стоящим позади него зрителям.

Лорд Габриель сочувственно вздохнул.

— Должно быть, его дела пошли в гору, по крайней мере, по сравнению с тем состоянием, в котором они были прежде, — пожав плечами, сказал он.

По правде говоря, его совсем не интересовали причины, позволившие Энрайту вернуться в Англию. Лорд Габриель потерял к нему всякий интерес, и, если у молодого человека есть хотя бы толика здравого смысла, он ничего не предпримет, чтобы изменить существующее положение вещей.

Дэр фыркнул.

— Сейчас ты — само великодушие.

— Отнюдь, — возразил Габриель. — Нет никакой славы в том, чтобы убить на дуэли труса.

Получив полную победу над противником, Фрост направился к товарищам, принимая поздравления праздных зрителей и выслушивая похвалы.

— Кто трус? — спросил он, поворачиваясь так, чтобы служитель смог вытереть катящийся по его лицу пот.

— Поздравляю со славной победой, — растягивая слова, произнес лорд Габриель, кивая в сторону побежденного, с окровавленным носом спарринг-партнера Фроста, который пошатывался на нетвердых ногах. — Разве ты не узнал младшего сына Хауланда?

Маркиз Хауландский всегда выходил из себя, когда кто-либо покушался на честь или благосостояние любого из членов его семьи. Один раз он чуть было не вызвал на дуэль человека, который чихнул возле него. Ходили слухи, что однажды он приказал повесить на дереве любимого спаниеля супруги только за то, что бедное животное имело несчастье помочиться на его обутые в сапоги ноги.

Фрост оглянулся на молодого аристократа и рассмеялся.

— Маркиз предпочитает вымещать свою врожденную злобу на слабых противниках, — без тени высокомерия заявил он. — Сомневаюсь, что он относит меня к этой категории людей. Впрочем, если он пожелает, то я всегда к его услугам.

Когда служитель снял с него кожаные боксерские перчатки, лорд Чиллингсвортский взял у него полотенце и хорошенько вытер вспотевшие торс и лицо.

— Так кто этот трус, которого не стоит убивать на дуэли?

Дэр бросил на Фроста красноречивый взгляд.

— Энрайт.

Лорд Чиллингсвортский отшвырнул в сторону использованное полотенце и презрительно фыркнул.

— Ну, не знаю, Рейн. Я бы на твоем месте не удержался от соблазна, по крайней мере, сломать этому прощелыге нос.

Лорд Габриель взял рубашку и надел ее через голову.

— Позже… думаю, чуть позже… К тому же Энрайт боится меня и держится на расстоянии. На балу у Харперов я получил истинное удовольствие, наблюдая за тем, как он дергается и заикается, стараясь не попасть мне под горячую руку. Если бы мне повезло, он мог бы споткнуться и сломать себе шею.

Фрост вопросительно поднял брови.

— Энрайт — моя забота… моя и только моя… Предоставь его мне.