Я выпускаю часть своей силы, ударяя по земле перед ней, и она замирает. Прикоснулись . Черт, жрица в Уннбриэле тоже так говорила. Как и записка, завернутая в подарок Аарика.

– Как верховная жрица, ты должна была обладать неизмеримой властью на острове. Как же этого оказалось недостаточно?

– Зачем служить богу, если можно стать им? – фыркает Теофания.

Ужасный страх поглощает узы, за ним следует еще один рев, от которого у меня едва не подкосились колени.

Сгаэль . Тэйрн рычит, его когти впиваются в лесную подстилку, и я поднимаю голову вверх, сердце колотится о ребра.

– Не надо! – ужас сковывает мое горло, я кричу Ксейдену, но он меня не слышит.

Дрейтус окутывает тьма, и вскоре вслед за ней раздаются пронзительные крики виверн, несущихся по полю и эхом отражающихся от скал наверху.

– Что… – Теофания поворачивается в сторону шума.

Тень распространяется по полю, как рябь по озеру, и с яростью ониксового шторма несется к нам со скоростью, которая выжимает надежду из моей груди, а затем и вовсе разбивает мое сердце. Боль бьет как физический удар в центр груди.

Он ужасающе силен со Сгаэль, но не настолько.

Это та сила, которая покончит с мирами.

И она уже почти здесь.

– Я люблю тебя, – шепчу я по связи, и лед трескается, но этого недостаточно, чтобы остановить приближающуюся волну тьмы.

Тень бросает Теофанию на землю за секунду до того, как она набрасывается на меня, мягким шепотом прижимаясь к моим щекам, и швыряет нас в кромешную тьму.

– Ударь! – рычит Тэйрн, и я слышу, как сеть поддается.

Изнеможение овладевает мной и отказывается быть проигнорированным. Я слишком устала. Слишком близка к тому, чтобы сгореть заживо. Какой в этом смысл, если я не могу ее поймать?

– Используй тьму! – приказывает Тэйрн.

Мое сердце замирает. Использовать то, что отнимает у меня Ксейдена? Я и представить не могла, что все возможные способы его исцеления приведут к такому выбору. Огонь, пожирающий меня изнутри, грозит поглотить все мои кости, и на секунду я спохватываюсь, что позволяю ему это сделать. Я не смогла остановить свою мать, и я не могу остановить Ксейдена. Я не могу его спасти.

Подождите. Ударь в темноте. Так сказано в записке Аарика…

Как будто он знал, что это случится.

Я задыхаюсь, когда все части щелкают в едином порыве. Подкрепление. Приказ мне охранять храм Данн. Увел Линкса с дороги еще до того, как открылись двери в большой зал. Он знал. Он проявлял себя все это время.

– Он чертов предсказатель , – шепчу я в благоговении. Настоящий – не такой, как Мельгрен, который может только предвидеть исход битвы. Если Аарик владеет истинным предвидением, он видел это и дал мне оружие, сделанное из расколотого храма – храма, в который Теофания не может войти. Я не верю в оракулов, но верю в печати.

Я выхватываю мраморный кинжал правой рукой, затем смешиваю свою боль с обжигающей силой, которая сжигает то, что осталось от моего бьющегося сердца, поднимаю раненную руку и выпускаю мучительный ожог энергии в небо.

И удерживаю его.

Непрерывная молния освещает окрестности и пробивается сквозь тень, открывая спину Феофании. Она, спотыкаясь, встает на ноги, поворачивается ко мне, ее глаза широко вспыхивают, и она ныряет влево, врезаясь в невидимую стену и падая назад.

В стену, которая рычит .

Чешуя переливается серебристо-голубым, как и моя молния, и маленький дракончик стоит на пути Теофании, низко опустив голову и оскалив зубы.

И тут же мое быстрое сердцебиение стабилизируется.

Андарна .

Теофания протягивает руку, в ее красных глазах горит удивление.