– По глазам, – ответила Семцова, рассматривая остальных. Двое наверняка арабы, прочие европейцы и один наемник, лицом смахивающий на китайца или корейца. Смотрят подозрительно. Кабинет с хорошей мебелью, наверняка когда‑то принадлежал директору местного завода или администратору базы. – Давайте не будем тратить время. Вот, возьмите.

Маша протянула низкорослому свой рюкзак, один из телохранителей тотчас подхватил его, отодрал "липучки", на которых удерживалась крышка, заглянул и молча передал начальнику.

– Это радует, – без всяких эмоций сказал человек с бородой. – Если угодно, можете называть меня господином Ясуром. Имена моих соратников вам будут малоинтересны. Как обращаться к вам, мадемуазель?

– Э‑э... – Маше ужасно не хотелось раскрывать свое собственное имя, и она придумала аналог с при‑плетением восточного орнамента.– Мирьям.

– Вы мало похожи на Мирьям, – не меняя тона, сказал господин Ясур и, переложив рюкзак на стол, вынул небольшой контейнер в бежевом корпусе. – Недурно. Не понимаю одного – почему ваше начальство послало к нам именно женщину? Может быть, вы не знаете, кто мы?

– Террористы, – брякнула Маша. – "Новый Джихад"? Мы опознали ваш корабль.

– Мы не террористы,– наставительно заметил господин Ясур. – Мы преследуем совсем иные цели, которых вам, как жительнице Европы, не понять. Вы ведь европейка, я не ошибаюсь? Полька? Ах русская... Неважно. Оставим идеологические споры, сейчас они ни к месту. Мадемуазель, я жду объяснений. Вы знаете, кто я такой и какую организацию представляю. Но теряюсь в догадках – кто стоит за вами? Присаживайтесь. Мораддин, приготовь даме кофе.

Маша была изумлена. Образ злобного террориста с гранатометом и в зеленой повязке, на которой белой краской намалеваны цитаты из Корана, померк. Господин Ясур не выглядел страшным людоедом, да и его ближайшие помощники тоже. К Маше как к женщине они отнеслись вполне безразлично, хотя были опасения, что фанатики‑исмаилиты с представительницей прекрасного пола и разговаривать не станут. А тут – кофе предлагают, и один из соотечественников Ясура (Мораддин – имя, несомненно, арабское) даже принес чашку, не заставляя гостью лишний раз вставать с кресла.

– Господа, – начала Маша, осторожно подбирая слова, – начну с того, что корабль, на котором я прилетела, и его экипаж не представляют никакие официальные власти. Безусловно, мы лично не одобряем методы ваших действий...

– Если не одобряете, то что вам нужно? – Ясур вдруг остро и недобро глянул Маше в глаза.

– Первое: спасти заложников. Второе: помочь вам выбраться отсюда. – Вдруг вспомнилась одна из дурацких идей Гильгофа, и Маша, сама того не желая, добавила: – За определенную плату, разумеется. И третье: закончить разработанный нами собственный проект, связанный с чужими существами, от которых вы все здесь прячетесь.

Ясур пожевал губами, в упор уставившись на гостью, и наконец сказал:

– Кое‑что звучит правдоподобно. А кое‑что – нет. Если вам нужны эти отродья, я имею в виду животных, и деньги, то почему вы так беспокоитесь о заложниках? Это довольно странно.

– Вам‑то какое дело? – чуть грубовато спросила Маша. – Неужели вы не понимаете, что ваша операция провалена? Вам предлагают помощь по низким расценкам. Активируйте комплекс связи и договаривайтесь с моим руководством. Во втором дворе находятся два наших броневика, вооруженные люди. Мы разработали детальный план эвакуации людей из здания. Думайте, пожалуйста, быстрее. До заката совсем недолго, а когда стемнеет...

– Кто вам сказал, – вежливо улыбнулся господин Ясур, – что я приму вашу помощь? Клянусь именем моего отца, я сейчас могу приказать Мораддину или кому угодно из моих людей вывести вас в боковой коридор и пустить пулю в затылок.