Ариовист предполагал, что следует ждать нападения, и предпринял меры к тому, чтобы его не застали врасплох. Много раз побывав в римских крепостях, вождь знал, как они строятся. Конечно, возвести подобие такой крепости в своём поселении предводитель тевтонов едва ли сумел бы, однако вырыть ров вокруг нескольких посёлков и обнести их высоким земляным валом он всё же ухитрился. Едва началась битва, за пределы этого рва и вала сбежались женщины и дети из других, близлежащих посёлков, сюда же загнали несколько сотен лошадей, не желая делать их лёгкой добычей херусков. Но тех было очень много, и они надеялись сломить сопротивление воинов Ариовиста.

– Скачи! – крикнул отец Дитриху. – Среди наездников тебе нет у нас равных. Доберись до Рейна, переправься и попроси помощи у гарнизона крепости. Римляне знают, что я им не враг, и если помогут, не останусь в долгу.

Он успел промчаться по последнему из трёх, перекинутых через ров, мостов, прежде чем отцовские дружинники ударами топоров подрубили их опоры. Орда херусков была уже в стадии  от земляного вала, и Дитрих направил коня вдоль рва, затем наискосок, прямо под носом у врагов, в первый момент не понявших, что означает это явление одинокого всадника, словно нарочно скачущего под их стрелы. Поэтому они и не обстреляли его сразу. Когда же несколько человек, остановившись, потому что стрелять на ходу было бессмысленно, выпустили в беглеца пару десятков стрел, достать всадника смогли только три. Одна вонзилась в круп коня позади седла, и конь лишь ускорил от этого бег, вторая воткнулась в ногу Дитриха ниже колена, третья попала в левую руку. Он обломил их – вынимать было некогда – и продолжал скакать. Кто то из херусков пытался его догнать, но это ещё никому не удавалось, на каком бы из отцовских коней он ни мчался, а сейчас под ним был лучший из лучших.

Потом была скачка лесом, по размытому дождями бесконечному лугу, потом снова через лес. Дитрих лучше кого бы то ни было знал, как экономить силы коня, когда необходимо чуть придержать его, дать перейти на спокойную рысь, когда вновь пустить вскачь, чтобы он выдержал как можно дольше. Припав к шее могучего скакуна, юноша уговаривал его, называл самыми ласковыми словами, объяснял, что иначе нельзя, что от их общих сил сейчас слишком многое зависит...

Ледяная вода Рейна охладила горевшие огнём раны, но простреленная нога, и без того онемевшая, совсем перестала чувствовать. Зеленоглазый молил Вотана  сохранить силы его коня, потому что, если тот, выбравшись на берег, упадёт, придётся дальше бежать самому, а крепость ещё не рядом.

Он поспел тогда вовремя. Командир гарнизона знал его отца и без лишних слов согласился отправить подмогу.

– Но поедет отряд не напрямик, через реку, а всё же через мост, – рассудительно заметил центурион. – Да, это порядочный крюк, но я не хочу потерять десяток другой людей и лошадей в этой бешеной реке. Не все умеют скакать, стрелять из лука и переправляться в половодье верхом в самом опасном месте. Не все такие, как ты, Дитрих, сын Ариовиста!

– Если твои воины помогут моим сородичам выстоять в битве, я пойду служить именно в ваш легион! – пообещал Зеленоглазый, один за другим вытаскивая из своей руки и из ноги обломки стрел. – Послушай, центурион, мне нужно калёное железо, чтобы прижечь раны. Не то, пока мы скачем назад, я потеряю много крови, а потом раны могут загноиться.

Ему не стали возражать. Даже те из легионеров, кто не встречал прежде Ариовиста и его сына, слыхали о них достаточно.