– Вперед, команда, – говорит Шон с сарказмом.

– О, эй, – шепчу я, поглядывая на дверь. – Как зовут твою маму?

– Харпер, – также шепотом отвечает он. – А что? Ты думала, что это её фамилия?

– Да! – отвечаю я с громким смехом, что заставляет Шона рассмеяться.

– Не волнуйся об этом, каждый мог так подумать. Её фамилия Келли, как и моя.

– Твои родители не дали тебе фамилию отца?

– Нет, слава тебе господи, – говорит Шон, закатывая глаза.

– Какая у него фамилия? – спрашиваю я, двигаясь и останавливаясь прямо перед ним.

– Не скажу, – отвечает он тихим, сексуальным голосом.

– Ну, давай! Я рассказала тебе, что я клон. Меньшее, что ты можешь сделать, это сказать мне фамилию своего отца.

– Хукер, – говорит он решительно.

– Ты только что назвал меня проституткой? – шучу я.

Он качает головой, но не отвечает.

– Твоё имя могло бы быть Шон Хукер? – спрашиваю я, кусая щёку, чтобы не расхохотаться.

Шон кивает.

– Я не знаю, почему он так и не поменял её. Но это больше не моя проблема.

Его тон серьёзен, моя улыбка тает. Желая отвлечь его от плохих воспоминаний, я встаю на цыпочки и нежно целую его в губы. Он пахнет свежестью.

– Спасибо, что ты рядом со мной, – говорю я, прежде чем снова его поцеловать. – И спасибо за носки.

– Всегда пожалуйста, – отвечает он, наклоняясь ко мне. Сразу после чего его мама кричит: «Печенье готово!» из коридора, и мы отпрыгиваем друг от друга, как испуганные кошки. Шон застенчиво улыбается и кивает в сторону двери. Я практически парю, следуя за ним по коридору, наслаждаясь ощущением своих пальцев внутри его полосатых носок.

После закусок и приятной родительской беседы, мы с Шоном возвращаемся в гостиную и падаем на диван. Я почесываю Самосвала, а Шон отвечает кому – то из своих друзей. Когда он заканчивает, он фотографирует меня на свой телефон.

– Дай мне посмотреть, говорю я, хватая телефон. – Я должна её одобрить.

– Ты всегда хорошо выглядишь на фотографиях.

– Неправда.

– Нет, правда. Это так. О, хочешь увидеть студию?

– Да! – с энтузиазмом говорю я.

Шон роется в куче обуви перед парадной дверью пока не находит то, что искал: отвратительную зеленую обувь из пены. Я корчу рожицу.

– Что? Не нравится? – спрашивает он, посмеиваясь.

– Почему они у тебя есть? – спрашиваю я, нахмурившись. – Ты выглядишь… Я имею в виду… Они ужасны.

– Я знаю, – говорит он, снова смеясь. – Они теплые. Я собираюсь надеть их в понедельник в школу.

– Нет, тебя не пустят!

Я запихиваю ноги в свои туфли, даже не смотря на то, что я всё ещё в крупногабаритных носках. Большое количество материала по сторонам делают мои ноги похожими на сильно отекшие.

– Мне кажется, оба наших образа должны быть запрещены модой.

– Прекрасно, идем.

Он берет меня за руку и ведет меня наружу, осторожно закрывая за нами дверь, так чтобы Самосвал не смог выйти.

– Они для приготовления еды, – говорит Шон, когда мы спускаемся вниз по ступенькам.

– Что для приготовления еды?

– Мои ботинки. Приготовление еды требует долгого стояния на ногах. Они удобны, когда я готовлю.

Он ведет меня вокруг дома, к его задней части, где находится отдельно стоящий гараж.

– Они всё ещё отвратительны, – говорю я, качая головой и задаваясь вопросом, нравится ли он мне больше за то, что умеет готовить, или за то, что у него есть специальная обувь для этого.

– Все известные повара носят их.