Время шло, Блейд начал мерзнуть, Вдруг он ощутил на своем  плече легкую

ладонь и оглянулся. Гвенделайн  сидела на черном, в палевых пятнах, жеребце;

учуяв рядом кобылу, он радостно заржал, потряс гривой и попытался достать ее

губами,  но  острая  шпора  разведчика  оставила  на конском  боку  глубокую

царапину. Жеребец настороженно покосился на него янтарным глазом.

     На Гвен была кожаная, подбитая мехом куртка и высокие замшевые  сапожки

для верховой езды. Влажный, с океана, ветер раздувал пламя ее волос.

     -- Смотри...

     Разведчик поднял голову.

     Там,  по  склону  холма,  петляя  в  вересковых  зарослях  и  испуганно

оглядываясь назад, бежал лис -- вероятно, еще  молодой и неопытный. Вновь --

только  гораздо  яростнее -- залились собаки. Руки  в  теплых перчатках сами

собой подняли  ствол, в оптике  прицела Блейд совсем близко разглядел острую

мордочку  лисенка. Но  что-то повело оружие  вниз,  заставило  оторваться от

цели.  Он уже хотел выругаться, когда увидел на вороненой  стали  обнаженную

ладонь Гвенделайн.

     -- Не надо, Дик...

     -- Почему?

     -- Не надо...

     Они помолчали; потом Блейд сунул карабин в чехол и вдруг произнес:

     -- Знаешь, вчера, когда я тебя увидел... я...

     Второй  рукой она обняла  его. Холодные  пальцы  проникли  за воротник,

щекоча  шею,  мягкий персиковый пушок  ее щеки  коснулся двухдневной  щетины

Блейда. И  когда их губы  встретились, лисенок,  подгоняемый стаей озверелых

псов, скрылся в спасительной норе.

     Они долго не могли отдышаться.

     -- Я видела, как ты смотрел на меня тогда...

     Из-за холма показались первые всадники.

     -- Я хочу быть с тобой, Гвен.

     Она улыбнулась, помолчала.

     -- Да, Дик... Да... Приходи в семь к черному входу...

     Как она уехала, куда -- Блейд не заметил.

     В поле  вновь засверкал  факел лисьего хвоста, и разведчик схватился за

карабин.  Крупная дробь срезала ветки, зарывалась с шипением в снег;  лошадь

копытами  отгоняла   свору   ожесточенно   лаявших  псов.   Когда   охотники

приблизились, Блейд уже победно поднимал над головой безжизненную тушку.

     Теперь оставалось только ждать вечера.

     День  тянулся  томительно, беспокойно;  воспоминания накатывали волнами

океанского  прибоя.  Он  вновь  ощущал  себя  восемнадцатилетним  студентом,

впервые пришедшим на семинар по  римской литературе,  видел  рыжие волосы  и

сапфировые глаза Мод; он как будто сбросил груз минувших десятилетий.

     Снег снова  пошел после обеда и уже не  прекращался  до  самого вечера;

дороги,  холмы,  крыши,  машины  перед  домом  -- все  скрадывалось  белесым

холодным покрывалом.  Блейд  весь день метался по особняку,  забыв о фляге в

заднем кармане. Когда серые вечерние тени упали на снег, он был уже у двери.