слышалось рядом.

     -- Поехали на моей, -- сказала она и побежала откапывать автомобиль.

     Через четверть  часа алый спортивный "ягуар" уже мчался  по  пустынному

ночному шоссе, стремительно проскакивая сонные городки. Снегопад закончился,

но небо  по-прежнему было беззвездным и темным; мерно урчал мотор, приборный

щиток светился розовым и зеленым,  бросая слабые отблески на  бледное личико

Гвен,  шелест  шин  и  быстрое  движение убаюкивали/  Краешком  глаза  Блейд

заметил, как веки  девушки опустились. Он включил приемник, поймал музыку --

тихая, едва слышная мелодия спасала от сна.

     В  Лондоне повсюду  была слякоть. Похоже, циклон,  принесший  в Мидленд

долгожданный снег, превратил улицы столицы в сплошное месиво грязи и воды.

     Не  обращая  внимания  на ограничение  скорости,  "ягуар"  пронесся  по

Оксфорд-стрит. Гвен пошевелилась, открыла глаза --  ее зрачки сияли, как два

сапфира.

     -- Куда теперь?

     -- К Тауэру...

     Едва машина подрулила  к одному  из подъездов  -- как раз  к  тому,  за

которым начинался путь в святая святых лорда Лейтона, -- от стены отделилась

темная фигура. Блейд узнал одного из офицеров с поста наружной охраны.

     -- Все, милая, -- выдохнул он. -- Дальше тебе нельзя.

     Гвен склонила головку.

     -- Мы еще увидимся. Дик?

     Блейд хотел  ответить,  но человек  снаружи  стал  делать  нетерпеливые

жесты. Разведчик открыл дверцу, вылез из машины.

     -- Дик!

     Он наклонился, погладил девушку по щеке.

     -- Я тебя  найду. Обязательно! -- Его  губы коснулись нежного  уха.  --

Спасибо тебе...

     Не  оборачиваясь, разведчик  направился  к  темному проходу,  за спиной

взревел мотор "ягуара".

     -- Где Лейтон? Ждет меня? -- спросил он у молчаливого провожатого.

     -- Нет, сэр. Его светлость у премьер-министра. И ваш шеф, кажется, тоже

там. Больше я ничего не знаю.

     -- Какие-нибудь распоряжения насчет меня?

     Офицер пожал плечами, и Блейд облегченно вздохнул; он не горел желанием

отправляться  на Даунинг-стрит,  десять,  где уже несколько  лет восседала в

кресле премьера Дороти Флетчер. После странствий  в  Тарн, Сарму и Бреггу --

миры, где  заправляли женщины,  -- он  решительно  не  одобрял  матриархата,

полагая, что и в  Британии высший министерский пост должен оставаться сугубо

мужской прерогативой.  Однако  избиратели  распорядились  иначе,  и  с  этим

приходилось мириться.

     Была, конечно,  Ее  Величество,  но  королеву  никак не стоило  считать

символом женской власти; она принадлежала всем  британцам,  и все знали, что

со временем -- храни Господь!  --  ее сменит король. Однако появление Дороти

Флетчер у государственного  кормила как будто акцентировало тот факт, что Ее

Величество тоже женщина. Блейд превратился в одного из  тех  оппозиционеров,

которые  считали,  что   для  такой   маленькой  страны,   как   Соединенное

Королевство,  две  первые леди  --  непозволительная  роскошь.