– Мне кажется, средства излечения находятся в ваших собственных руках, – предположил он, сопроводив свои слова улыбкой вполне определенного смысла. Но говорить этого ему явно не стоило.

– Позор! – зашумели женщины. – Это оскорбительно!

Коммандант Ван Хеерден залился краской.

– Пожалуйста, извините, – начал оправдываться он, – вы меня не так поняли… – Но остановить женщин было уже невозможно.

– Что нам теперь – на свечи и морковки переходить, да?! – закричала одна.

– Женщины, женщины! Вы не так меня поняли, – изо всех сил пытался успокоить их коммандант. – Я хотел только сказать, что если вы все вместе…

Сквозь обрушившуюся на него лавину выкриков коммандант Ван Хеерден пытался донести до женщин мысль, что если только они все вместе соберутся и твердо встанут…

– Возьмите себя в руки! – заорал он, когда кричащие женщины окружили его стол. Сержант Брейтенбах и два полицейских, не успевших еще стать «голубыми», восстановили в кабинете порядок.

В конце концов основательно потрясенный коммандант пообещал женщинам, что постарается по возможности помочь им.

– Можете быть уверены, что я из кожи вон вылезу, лишь бы ваши мужья возвратились к исполнению своих супружеских обязанностей, – заверил коммандант, и женщины цепочкой вышли из кабинета. Пока они спускались вниз по лестнице, констебль Элс успел поинтересоваться у некоторых, не может ли он быть им чем‑нибудь полезен, и договорился на вечер о трех свиданиях. Когда женщины ушли, коммандант приказал сержанту Брейтенбаху достать фотографии голых мужчин.

– Придется проделать все снова, чтобы вернуть их в исходное состояние, – пояснил он.

– Белых мужчин или цветных, сэр?

– Тех и других, – сказал коммандант. – Чтобы на этот раз все было наверняка.

– Может быть, нам лучше вначале проконсультироваться у опытного психиатра? – спросил сержант.

Коммандант Ван Хеерден задумался над этим предложением.

– А откуда вообще у Веркрампа появилась мысль о подобном лечении? – спросил он.

– Он читал книгу какого‑то профессора по имени Айс Инк.[67]

– Странное имя для профессора, – сказал коммандант.

– Странный профессор, – уточнил сержант. – Мне все‑таки кажется, что нам бы стоило обратиться за помощью к хорошему психиатру.

– Пожалуй, – неохотно согласился коммандант. Единственным психиатром, которого он знал, была доктор фон Блименстейн, и комманданту очень не хотелось обращаться к ней за помощью.

Ближе к полудню, однако, его точка зрения по этому поводу изменилась. Его посетила делегация представителей делового мира Пьембурга, предложившая сформировать отряд добровольцев из граждан, готовых содействовать полиции в ее пока что безуспешных попытках защитить от террористов жизнь и собственность граждан города. Коммандант получил также судебные повестки от адвокатов, представлявших интересы мэра и еще тридцати пяти известных в городе граждан, в которых предъявлялись претензии за незаконное задержание и пытки их клиентов. И в довершение всего ему позвонил верховный комиссар полиции Зулулэнда, потребовавший немедленного задержания лиц, организовавших серию взрывов.

– Вы лично, Ван Хеерден, отвечаете за это! – кричал комиссар, который уже не один год искал предлог, чтобы отправить комманданта в отставку. – И я хочу, чтобы вы это поняли.