Не понять этого было невозможно. Когда коммандант положил трубку телефона, вид у него был такой, как у загнанной в угол крысы.

За следующие полчаса стало совершенно очевидно, что угрозы, высказанные верховным комиссаром, возымели действие.

– Плевать мне, кто они такие! – шумел коммандант на сержанта Брейтенбаха. – Любые одиннадцать человек, которые соберутся вместе, должны быть немедленно арестованы!

– Даже если это будут мэр и старейшины города, сэр? – спросил сержант.

– Нет! – еще громче заорал коммандант. – Мэра и старейшин не трогать! Все остальные подозрительные группы задерживать!

Но сержант Брейтенбах и на этот раз проявлял свойственные ему колебания.

– Думаю, что мы таким образом нарвемся на неприятности, сэр, – заметил он.

– На неприятности?! – возмутился коммандант. – А сейчас, по‑твоему, у меня их нет?! Я и так повис на ниточке! И если ты думаешь, что я позволю этому чертову комиссару оборвать эту ниточку, то ты сильно ошибаешься!

– Меня волнует БГБ, сэр, – сказал сержант. – БГБ?

– Агенты лейтенанта Веркрампа были скорее всего сотрудниками Бюро государственной безопасности из Претории, сэр. Если мы их арестуем, не думаю, чтобы БГБ это понравилось.

Коммандант в растерянности посмотрел на него.

– Ну и что же, по‑твоему, я должен делать? – спросил он, и в голосе его зазвучали истерические нотки. – Комиссар требует, чтобы я арестовал организаторов взрывов. Ты утверждаешь, что если я это сделаю, то против меня ополчится все БГБ. Что же мне, черт побери, делать?

На этот счет сержант Брейтенбах не имел ни малейшего понятия. В конце концов коммандант отменил собственное приказание арестовывать всех, кто собирается по одиннадцать человек, и отпустил сержанта. Оставшись в кабинете один, он предался мучительным раздумьям: как справиться с задачей, которая казалась неразрешимой.

Через десять минут он нашел решение. Он уже был готов послать Элса в подвал отобрать среди черных заключенных одиннадцать человек, которые должны были подорваться в угнанном автомобиле, начиненном полицейской взрывчаткой, – это доказало бы, что, когда надо изловить коммунистических заговорщиков, южноафриканская полиция в целом и коммандант Ван Хеерден в частности действуют быстро и энергично. Но тут ему пришло в голову, что в этом плане есть один существенный изъян. По показаниям очевидцев, те люди, которые чем‑то кормили страусов, были белыми, Коммандант выругался и вновь задумался.

– Веркрамп точно сошел с ума, – пробормотал он себе под нос уже Бог знает в который раз, недоумевая, что же послужило тому причиной. И тут его осенило.

Схватившись за телефон, коммандант набрал номер доктора фон Блименстейн и договорился встретиться с ней после обеда.

– Что вы хотите, чтобы я сделала? – переспросила доктор фон Блименстейн, когда коммандант изложил ей свое предложение. Она сделала движение, чтобы включить магнитофон, но коммандант дотянулся и выдернул шнур из розетки.

– Мне кажется, вы не совсем поняли, – произнес он с мрачной решимостью человека, твердо вознамерившегося добиться взаимопонимания. – Либо вы будете со мной сотрудничать, либо я вытащу отсюда Веркрампа, предъявлю ему обвинение в намеренном уничтожении общественной собственности и в подрывной деятельности и отправлю его под суд.

– Но не можете же вы требовать от меня… – начала врачиха, направляясь к двери. С неожиданной для нее ловкостью она подскочила к двери, распахнула ее и очутилась лицом к лицу с констеблем Элсом.